Сергей Львович Худиев, постоянный автор и ведущий радио «Радонеж», автор ряда статей в журналах «Фома», «Альфа и Омега», «Православие и современность».
Всякий раз, когда приближается празднование Победы, сеть (и некоторые СМИ) наполняются ворчанием и стоном: да что тут праздновать, завалили трупами, да лучше было бы проиграть, да мы бы сейчас баварское пили… Что же, давайте спокойно рассмотрим, против чего тогда воевали.
Основой идеологии немецкого национал-социализма был крайний расизм: негерманские народы Европы, и славяне в особенности, считались другими и при этом низшими расами. Эта идеология вызревала в Западной Европе достаточно долго – нацизм просто довел ее до логического завершения. До поражения нацизма вера в то, что люди биологически неравноценны и из этого должно следовать неравенство в достоинстве и правах, была вполне респектабельной и в Германии, и в Скандинавии, и в англоязычном мире.
Люди верили, что, раз теория эволюции предполагает множество переходных форм, между животными предками человека и собственно людьми должны находиться промежуточные формы – и, конечно, их легко находили. Это «цветные», люди, явно отсталые в экономическом, военном и культурном отношении, как писал Киплинг, «бедные, мятущиеся дикари, наполовину бесы, наполовину дети». Вера в то, что «цветные» не являются людьми в полном смысле слова и на них не должны распространяться обычные нормы закона и морали, была чем-то само собой разумеющимся и хорошо укладывалась в политику колониального господства.
Расизм потихоньку распространялся и на «белых»: так, например, среди англичан было распространено «научное» убеждение, что ирландцы по своей «расовой» природе люди необузданные, буйные, безрассудные, склонные к пьянству и просто нуждающиеся в том, чтобы ими правили англосаксы.
Другим проявлением биологического подхода к людям была евгеника – вера в то, что социальные язвы, связанные с поведением людей, такие как алкоголизм, преступность, бродяжничество, обусловлены их «плохой наследственностью» и, чтобы избавиться от них, следует поощрять размножение людей с «хорошей наследственностью» и сдерживать – с «плохой».
Немецкие нацисты только довели уже существовавшее расистское мировоззрение до крайности – они решились проводить в Европе ту политику, которую колониальные европейские державы уже давно проводили среди «небелых». Сам Гитлер сравнивал господство, которое он собирался установить в России, с господством англичан в Индии.
Некоторые немецкие офицеры – особенно те, которые пытались создать коллаборационисткие части из народов СССР, – находили этот крайний расизм контрпродуктивным, отталкивающим потенциальных сторонников из числа покоренных народов. Но Гитлер и нацистская верхушка были непреклонны, и это понятно: антиславянский расизм был неотъемлемой частью всей идеологической доктрины нацизма.
Как пишет немецкий офицер В.К. Штрик-Штрикфельдт в своей книге воспоминаний «РОА против Сталина и Гитлера», «Однажды главный штаб группы армий «Центр» в Борисове посетил особоуполномоченный Розенберга, министр по делам занятых восточных областей. Его сопровождал высокий партийный деятель. <…> Оба особоуполномоченных излагали цели правительства Третьего рейха примерно в следующем виде:
Белоруссия (они называли ее Белой Рутенией) отойдет к Восточной Пруссии; обширные области Великороссии, до линии восточнее Смоленска (может быть, включая Москву и даже еще далее на восток), а также Украина и Кавказ будут оккупированы и колонизированы. Господствующим слоем здесь будут немцы, а русские и украинцы будут лишены возможности учиться и продвигаться, они обрекаются на участь закабаленных рабочих. (Подобные фантазии – но более скромные – высказывались безответственными политиками и во время Первой мировой войны.) Но и этот бред был превзойден утверждением, что русских на сорок миллионов больше, чем нужно, и они должны исчезнуть. «Каким образом?» – «Голодной смертью. Голод уже стоит у дверей». – «А если удастся решить проблему голода?» – «Все равно, сорок миллионов населения – лишние». – «А по ту сторону новой границы, на востоке?» – «Там будут влачить «степное существование» уцелевшие русские, евреи и другие унтерменши. И эта «степь» не будет больше никогда опасной для Германии и Европы».
А вот что сказал рейхсфюрер Генрих Гиммлер, выступая в Штеттине 13 июля 1941 года:
«Это война идеологий и борьба рас. На одной стороне стоит национал-социализм: идеология, основанная на ценностях нашей германской, нордической крови. Стоит мир, каким мы его хотим видеть: прекрасный, упорядоченный, справедливый в социальном отношении, мир, который, может быть, еще страдает некоторыми недостатками, но в целом счастливый, прекрасный мир, наполненный культурой, каким как раз и является Германия. На другой стороне стоит 180-миллионный народ, смесь рас и народов, чьи имена непроизносимы и чья физическая сущность такова, что единственное, что с ними можно сделать – это расстреливать без всякой жалости и милосердия. Этих животных, которые подвергают пыткам и жестокому обращению каждого пленного с нашей стороны, которые не оказывают врачебной помощи захваченным ими нашим раненым, как это делают порядочные солдаты, вы увидите их сами. Этих людей объединили евреи одной религией, одной идеологией, именуемой большевизмом, с задачей: имея теперь Россию, наполовину [расположенную] в Азии, частично в Европе, сокрушить Германию и весь мир.
Когда вы, друзья мои, сражаетесь на Востоке, вы продолжаете ту же борьбу против того же недочеловечества, против тех же низших рас, которые когда-то выступали под именем гуннов, позднее – 1000 лет назад во времена королей Генриха и Оттона I, – под именем венгров, а впоследствии под именем татар; затем они явились снова под именем Чингисхана и монголов. Сегодня они называются русскими под политическим знаменем большевизма».
После Второй мировой войны расизм стал выходить из моды – и теперь считается в развитом мире крайним неприличием. Но хребет идеологии расового превосходства, деления народов на «высшие» и «низшие» сломали тогда – в 1945. Мы живем в мире, где люди не делятся на сверх- и недочеловеков, более того, мы вообще живем только потому, что за нас сражались и умирали воины Великой Отечественной. И мы вспоминаем о них с глубокой благодарностью.