Струве Никита Алексеевич. 1931-2016. Внук известного философа и политолога, идеолога Белого движения профессора П.Б. Струве. Окончил Сорбонну и с 1950-х гг. преподавал русский язык. Профессор и директор знаменитого парижского издательства YMCA-PRESS, главный редактор журнала «Вестник РХД», один из учредителей Дома русского зарубежья им. А. Солженицына, инициатор создания центра русского зарубежья в Москве и дочернего ИМКЕ издательства «Русский путь», публицист, переводчик, историк русской церкви, специалист по русской филологии.
– Никита Алексеевич, хотелось бы услышать ваше мнение о роли Православной Церкви и Московской патриархии в новой России? Действует ли, на ваш взгляд, сегодня принцип соборности Православной Церкви?
– В новой свободной и демократической России роль, которую играет в общественной жизни и народном сознании Православная Церковь, несомненно, значительна. Это исторически обусловлено даже самим фактом ее существования. Годы существования советской власти опустошили Россию, обескровили ее творческие и духовные силы. Оказались уничтожены целые социальные классы и сословия, была подкошена интеллектуальная элита общества – интеллигенция. В то же время следует помнить, что, с одной стороны, в Церкви изначально заложены благодатное зерно праведничества и готовности принять муки за веру. И, как показывает история, таких людей оказалось сотни тысяч. Но воспитать новые поколения глубоко верующих людей, воссоздать элиты во всех категориях церковного народа, в духовенстве и среди мирян задача нелегкая.
По моему глубокому убеждению, сегодня в Русской Православной Церкви принцип соборности, т.е. свободы в церкви, соблюдается далеко не в полной мере. За 15 лет освобождения от гнета советской власти руководители Церкви не предприняли ни одного реального поступка, свидетельствующего о желании созвать Всероссийский собор. В качестве довода говорят, что это трудно осуществимо ввиду низкого уровня религиозности нынешнего российского общества. Возникает естественный вопрос: а что необходимо сделать, чтобы этот уровень поднять? Как дать возможность почувствовать народу его ответственность за жизнь церкви?
На мой взгляд, к идее, возрождению духа подобного Собора, который, несомненно, станет великим событием в духовной жизни русской нации, следует возвращаться постепенно. Первым шагом должно стать восстановление выборного начала православного епископата, ведь главный внутренний враг церкви – бесконтрольные власть и властность.
– Революция 1917 года не только разрушила Российскую империю, гражданское общество, но и нарушила единство Православной Церкви. Существует ли, на ваш взгляд, сегодня реальная возможность восстановить утраченное единство?
– Революция и преследования в начале 1920-х годов действительно разрушили единство Русской Православной Церкви. Но, как показало время, расколы, как с правой (непоминающие), так и с левой (обновленцы) стороны, оказались нежизненными. Так что уже после окончания Второй мировой войны наша Церковь постепенно вновь начала обретать свое единство. Вопрос вероисповедания русской диаспоры, обитающей в разных регионах планеты, имеет совсем иной характер. Еще в 1905 году, т.е. сто лет тому назад, будущий патриарх Тихон говорил о необходимости автономии, если не об автокефалии Православной Церкви в Северной Америке. Единение православных, живущих в России и на Западе, – это вопрос, касающийся не только Церкви, а напрямую затрагивающий каждого православного человека, где бы он ни жил.
– Фельдмаршал Миних говорил: «Россия, безусловно, находится под особым покровительство Бога, иначе просто нельзя понять, как она до сих пор существует». Как вы относитесь к теории об исключительности российской истории, об особой роли России в мировой цивилизации?
– Исключительность не теория, а исторический факт всякой большой страны, для каждой исторической нации. Вряд ли кто рискнет опровергать очевидную истину, что исключительны, т.е. неповторимы по своей природе и русская христианская культура, и русский человек (пусть и покореженный большевизмом), и, если угодно, русская душа. Не следует забывать и тот факт, что России самая большая православная страна в истории человеческой цивилизации. А это не могло не сказаться на всей ее судьбе, не придать ее истории особую исключительность. Но исключительность отнюдь не означает единственность. Англо-американская культура от Шекспира до Диккенса не менее исключительна. И подобных примеров можно приводить множество.
– Кто, на ваш взгляд, стал «могильщиком» прежней России: большевики, император Николай II, не способный контролировать внутриполитическую ситуацию, или те силы, которые исподволь подтачивали идеологию самодержавия, – демократы-разночинцы и русская интеллигенция?
– То, что Российская империя, бывшая в начале прошлого века преуспевающей и стремительно развивающейся державой, внезапно провалилась в глубочайшую пропасть, остается одной из самых неразрешимых историко-метафизических загадок. В истории, как мы уже говорили, не бывает примитивной причинно-следственной закономерности. Скажем, в победе 1812 г. А.С. Пушкин, в отличие от Л.Н. Толстого, видел три глобальные причины: Барклая де Толли, олицетворявшего личный фактор, зиму – природный, космический фактор и провидение – нашего русского Бога…
Еще раз хочу подчеркнуть: чтобы произошло такое концептуальное событие, как Октябрьская революция, чтобы разрушить могучую империю, мало какого-то одного «могильщика». Должен произойти настоящий обвал самых разных кризисных случайностей, должны появиться определенные темные силы, способные уничтожать созданное поколениями предков. И таких разрушителей в России в конце XIX – начале XX столетия оказалось много. Среди них, в первую очередь, я бы назвал тех бесов, которые убили замечательного царя-освободителя Александра II. Трудно уйти от мысли, что трагедия, случившаяся 1 марта 1881 года, и есть пролог Октябрьского переворота 1917 года. Не менее роковым для судеб России стало убийство П.А. Столыпина. Главный могильщик России – безбожная, а значит, убийственная идеология радикальных революционных партий.
Конечно, свою роль сыграли и пассивная роль общества, запоздалость либеральных реформ, начинавшихся отменой крепостного права только в 1861 году. Нельзя сбрасывать со счетов и конкретные факторы: злополучную войну, помощь немцев злому гению – Ленину и т.д. Ф.М. Достоевский за много лет до революции предсказал все ее ужасы и беды. Он описал в «Бесах» грядущий апокалипсис русской революции, но даже он не мог представить, что речь пойдет о миллионах убитых. Перед таким кошмаром, который явила миру русская смута, человеческий ум бессилен. Кровавые итоги революции предвидеть не смог даже гений Достоевского…
Но «Господь сказал: если Я найду в городе Содоме пятьдесят праведников, то Я ради них пощажу все место сие». Только оттого Россия и осталась жива, пройдя сквозь войны, сталинские лагеря, разруху, что нашлось в ней не пятьдесят праведников, а в тысячи раз больше. Потому в Россию и можно верить, хотя большинство из них приняло мученическую смерть.
Беседовал Александр Крылов (Российские вести, №12), 2006 г.