Денег нет, но вы держитесь…
Подходит к завершению очередной год. Тридцатый в истории нашей компании. Тридцать лет надежд и ожиданий, тридцать лет перестройки экономики страны. В юбилеи принято окидывать взором пройденный путь и строить планы на светлое будущее. Тогда, на заре новой эпохи, в девяностых, мы, «бизнесмены» всех мастей, пытаясь заглянуть за горизонт, прикидывали, сколько же потребуется нашей стране, чтобы преодолеть временные трудности переходного периода (так мы тогда считали). Оптимисты, к которым отношу и себя, думали, что лет за пять мы управимся. Люди поосторожнее давали на наведение порядка лет 8-10. Теперь понятно, что страна в целом – это субъект совершенно другого порядка, со своей большой инерцией.
30 лет. Это много или мало? За 20 лет Япония – раздавленная войной страна – поднялась из ядерного пепла до второй экономики в мире, и это при мизерности территории и практически полном отсутствии полезных ископаемых. За сопоставимый срок Южная Корея превратилась из аграрной страны, разрушенной Корейской войной, в процветающую высокотехнологичную экономику. Тайваньское, немецкое, французское, испанское, итальянское, греческое, мексиканское, бразильское, чилийское экономическое чудо – это поразительные результаты, достигнутые за 20-30 лет. Практически за такой же срок, буквально на наших глазах, Китай превратился из нашего младшего братика во вторую экономику мира. 20-30 лет вполне достаточный срок для подведения итогов, оценки правильности пути и достигнутых результатов.
А что мы имеем? Не так давно наш президент в своем выступлении перед новым составом депутатского корпуса обозначил нашего главного врага. И это, по его утверждению, бедность.
БЕДНОСТЬ!? Как так? Ведь рост благосостояния населения – наипервейшая задача государства. Ведь все наши органы управления: исполнительные, законодательные – вроде как спят и видят, как богатеют граждане этой страны. Тридцать лет – из них двадцать лет под руководством нашего президента – строили, строили и наконец построили нечто, где народ купается в бедности. Хорошенькое дело. Чем занимались все это время? А дальше-то как? Куда плывем?
В качестве эпиграфа я взял популярное высказывание одного известного… как там сейчас говорят? Персонажа, фигуранта, пациента? Не знаю, как правильно это называть. За что держаться и, главное, как долго, он не сказал. Похоже, что и сам не знает. Сама же фраза исключает вообще какое-либо движение. Придется самим разбираться. На основе тех скудных знаний, которыми располагаем, попробуем сложить мозаику в непротиворечивую картину.
Вот тут самое время нарисовать одну небольшую зависимость, которую называют уравнением обмена, или формулой Фишера, в честь американского экономиста Ирвинга Фишера. Что? Опять формулы?! А как иначе, коллеги? Формулы – это записанные на языке математики закономерности. Мы ведь понимаем, что поток воды в трубе зависит от диаметра трубы и давления в ней. А электрический ток зависит от напряжения и сопротивления цепи. В каждой профессии есть свой «закон Ома», без понимания сути которого лучше в «электричество» не лезть. Так же и в экономике.
Уравнение обмена связывает между собой денежную и товарную массу. Выглядит она так:
MV=PQ, где
M – номинальная денежная масса,
V – скорость обращения денег,
P – уровень цен,
Q – объем выпуска.
Количество денег в экономике, умноженное на скорость их оборачиваемости, равно объему выпуска продукции (потребительских благ), умноженное на их цену. Другими словами, количество денег пропорционально объему произведенных благ. Это равновесное состояние, которое свойственно экономике. Стабильность, понимаешь ли. Разумеется, если экономика построена на товарно-денежных отношениях, а не на коммунистическом распределении.
«Эка невидаль, – скажете вы. – Это и ежику понятно». Не спешите с выводами, сейчас мы поймем, в чем проблема «ежиков».
Так получилось, что за многие тысячелетия с момента появления денег они стали синонимом и символом богатства. Вполне объяснимо желание правителей всех времен добавить побольше денег в казну.
При этом они не гнушались маленькими хитростями. То подмешают серебро в состав золотых монет, то выпустят медные деньги взамен серебряных, при этом требуя, чтобы платежи в бюджет осуществлялись серебром, а платежи из бюджета осуществлялись медью.
А уж когда бумажные деньги ввели в оборот, вот тогда «карта и поперла». То есть занимались, по существу, как говорят, «порчей» денег. Один маленький нюанс: рост денежной массы должен сопровождаться ростом производства потребительских благ. А это проблема гораздо сложней, чем «фантики» рисовать. В противном случае ситуация уравновешивается за счет роста цен на товары. В итоге снижается товарное наполнение денежной единицы и ее ценность. Инфляция называется.
Вот и наши зарубежные друзья и партнеры в Африке и в Америке (южной) рисуют полным ходом – и ничего, никого еще из них не съели. Но у них там экономику в школах не припадают, впрочем, как и у нас. А их суверенно-сувенирные деньги годятся только для оклейки туалетов.
Эта ситуация усугубляется тем, что население, потеряв веру в такие деньги, старается как можно скорее избавиться от них, покупая все подряд, стараясь потом поменять это на что-нибудь полезное. Приходит бартер – прямой товарный обмен – и отбрасывает человечество на тысячи лет назад, к «доденежным» временам. То есть происходит процесс не просто «порчи» денег, а их полного устранения из экономики.
Вот, казалось бы, почему бы нам не поднять пенсию всем пенсионерам в два раза? Да чего там мелочиться, в десять, в сто раз! Сколько там у нас народные «избранники» получают? Вот вам и равенство, вот и справедливость. Поднять зарплату служащим, силовикам, к примеру или всем остальным до уровня, обозначенного в каком-нибудь указе? А указывая, можно не скупиться. Или, например, раздавать деньги всем направо-налево, по случаю выборов, например, мол, уже поднимаем благосостояние народа, или по причине локдауна – поддержать граждан и бизнес в тяжелые годины пандемии. Или для финансирования очередных «строек социализма»…
Но только в результате такой «щедрости» все равно больше потребительских благ на потребительскую душу не появится. Вот фокус, вроде что-то раздали, а в руках ничего нет. Только цены выросли на то, что есть.
Рост цен? Эка беда! Приказ-указ: ценам не расти!!! Если мы преисполнены решимости не допускать роста цен, то есть регулируем их административным путем, то товаров (потребительских благ) при росте денежной массы и установленном уровне цен на всех не хватает, появляется дефицит – явление, знакомое с пеленок всем жителям СССР. Ведя речь об инфляции, мы говорим о чем угодно: о ценах, о денежной политике и денежных реформах, – но мы упорно обходим молчанием еще один фактор – объем производства потребительских благ.
Наше все А.С. Пушкин, знакомя читателя с героем своего романа Евгением Онегиным, так описывал его:
Он был глубокий эконом,
То есть умел судить о том,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет.
Вот так в пару строчек поэт уложил основную суть экономического учения Адама Смита, положившего конец колониальному пониманию экономики, в которой главный ресурс – это территории богатые сырьем. Не надо золота (нефти, газа) ему (государству), когда простой продукт имеет. Ростом производства потребительских благ богатеет государство и его население!
Вот ведь как, оказывается! Инфляция может иметь своей прямой причиной снижение объема производства потребительских благ. Кто бы мог подумать? Как потопаешь, так и полопаешь? Надо же. Что у нас там с объемом производства? Говорят, что в стране уже десять лет нет экономического роста.
Так с чего бы наша страна богатела? Борясь с инфляцией, ЦБ РФ сжимает денежную массу под существующий объем производства, т.е. проводит политику дорогих денег. А как при таких условиях поднимать производство? Вопрос, однако. Получается, что рост инфляции и рост ставки Центробанка – это косвенные показатели, свидетельствующие о падении, или, как говорят сейчас, об отрицательном росте объема производства.
Непонятно тогда, на чем основан оптимистический прогноз об ожидаемом снижении инфляции в следующем году. За счет чего поднимется объем производства? Рассуждая о сезонности инфляции по причине урожая-неурожая, мы ведь тоже говорим об объемах сельхозпроизводства, только ведь эти объемы, урожай-неурожай во власти природы, на это производство у нас не так много влияния. Мы не можем гарантировать урожай в следующем году.
Таким образом, вооруженные формулой Фишера, мы можем попробовать разобраться, что же у нас происходит на самом деле. Первое утверждение, которое вроде бы не должно вызывать возражений, в том, что богатство государства и благополучие население первейшим образом зависят от объема производства потребительских благ. Далее мы можем постараться проследить, как разные формы общественного устройства влияют на производительность общественного производства.
С чего начать? С момента восхождения на капитанский мостик нынешнего руководства? Оно же прокладывает путь. Или с Октябрьской революции, сменившей традиционное общественное устройство на умозрительное построение, рожденное в голове К. Маркса и горячо поддержанное В.И. Лениным? Думается, что начать надо с той временной точки, когда наметилась развилка в пути развития государств.
До определенных времен государства были устроены по более-менее одинаковому принципу, который назывался феодализмом. Основой экономики являлось земледелие, и в большей мере крестьянское население было привязано к земле различными способами. Жизнь текла неспешно, прерываясь войнами, феодальный уклад давал свои полпроцента роста экономики в год, главным мерилом ценности являлось золото, притока которого в эпоху Великих географических открытий было вполне достаточно для того, чтобы балансировать экономику, как того требует формула Фишера.
Государи, испытывая проблемы с наполнением казны (так как податей и налогов было недостаточно), занимались понемногу «порчей денег», т.е. фактически подворовывали у народа, проводили финансовые реформы, обнуляя состояние финансов, «прощая» народу свои долги. А что тут скажешь, абсолютная, неподконтрольная власть монарха позволяла ему делать все, что угодно.
Описывая положение России в те времена, В. Ключеский писал: «испокон веку Россия была деревенской, крестьянской страной. Как, впрочем, и вся Европа, да и почти вся наша планета. Но где-то в середине второго тысячелетия в Западной Европе проросли зерна небывалых перемен, и ее деревенский мир стал постепенно таять, разрушаться». В XVI-XVII веках в Западной Европе «народный труд вышел из тесной сферы феодального поземельного хозяйства… Благодаря географическим открытиям и техническим изобретениям ему открылся широкий простор для деятельности, и он начал усиленно работать на новых поприщах и новым капиталом, городским или торгово-промышленным, который вступил в успешное состязание с капиталом феодальным, земледельческим».
Россия же, замечает далее Ключевский, «не участвовала во всех этих успехах, тратя свои силы и средства на внешнюю оборону и на кормление двора, правительства, привилегированных классов с духовенством включительно, ничего не делавших и неспособных что-либо сделать для экономического и духовного развития народа».
(Курс русской истории. М., 1988. Ч. III.)
Но наступали времена «пара и машин», как сказал К. Маркс, созданные, надо понимать, не монаршей волей и упорством его дворян. Появились фабрики и заводы, поднявшие производительность общественного производства в десятки раз. Но пар остался бы паром, машины – машинами, если бы не появились рабочие руки, для их обслуживания – промышленные рабочие, которые формировались из крестьян (откуда же еще?), которые освобождались от привязки к земле. Нельзя сказать, что этот процесс шел на ура. Ни сам монарх, ни его дворяне никак не хотели перемен в своем положении, которое их вполне себе устраивало. Стабильность, понимаешь ли. Освобождение крестьян было долгим процессом, в разных странах шло по-разному и зачастую под влиянием внешних обстоятельств.
Государь Александр I после войны 1812-1815 гг. понял, что так жить больше нельзя, потому что крепостное право реально тормозило страну. Тягаться с империей Наполеона оказалось вдруг очень тяжело. Мы встали на грань поражения. Вдруг оказалось, что в этой революционной Европе, вот в этой Франции, где больше не было ни одного крепостного, как-то и промышленность стала развиваться совсем по-другому, и вооружение начало поставляться в промышленных масштабах, и, главное, люди стали как-то по-другому мотивированы. Как-то получилось так, что эта маленькая в сравнении с остальной Европой страна умудрилась поставить всю эту Европу «на уши» и большую часть ее захватить. Незадолго до того свершилась Великая французская революция. Французы решили, что они будут жить по-новому. 26 августа 1789 года была опубликована Декларация прав человека и гражданина, первая статья которой гласила:
«Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах общественные различия могут основываться лишь на общей пользе».
Как бы то ни было, Александр I предпринял решительные шаги по частичному освобождению крестьян, за что получил имя Освободителя. Но на полную отмену крепостного права не решился. Можно представить, с каким ожесточенным сопротивлением он столкнулся. Все помещики, дворяне, вельможи грудью встали на защиту стабильности своего безбедного существования.
Решающим внешним событием стала Крымская война 1853-1856 гг., которую Россия с треском проиграла, причем не из-за каких-либо ошибок и просчетов. Несмотря на героизм, проявленный солдатами и матросами (легендарный матрос Кошка), она проиграла эту войну вчистую по причине технологической отсталости. В составе российского флота не было ни одного парового линейного корабля, и весь парусный флот пришлось затопить у входа в Севастопольскую бухту, чтобы не дать подойти вражескому флоту на расстояние пушечного выстрела к городу. Армия же коалиции, кроме современных паровых кораблей, была вооружена нарезными ружьями, которые и по дальности стрельбы, и по точности выстрела многократно превосходили российские гладкоствольные фузеи. Нарезное оружие – это продукт высокотехнологичной по тем временам машинной обработки в заводских условиях.
Бесславное поражение в крымской войне стало последним аргументом для русской монархии о необходимости безотлагательных перемен. В 1861 году крепостное право было отменено Александром II. Так было расчищено поле для развития передового на то время способа хозяйствования, основанного на частной собственности, юридическом равенстве и свободном предпринимательстве, которое получило название «капитализм». Как бы к нему ни относиться, это был такой уклад экономики, который обеспечивал наивысшую производительность общественного производства…
Продолжение следует