«Чем дольше мы смотрим назад,
тем дальше мы видим вперед»
Уинстон Черчилль

После февральской революции во Владивостоке (как, впрочем, и во всей России) существовало несколько органов самоуправления: Комитеты Общественной Безопасности (КОБы), Советы, городская Дума, Земское собрание, которые вопреки утверждению о «непримиримой борьбе» работали вместе, делегируя друг другу своих депутатов. Это после Апрельских тезисов вдруг оказалось, что «Советы Рабочих Депутатов есть единственно возможная форма революционного правительства», а с капиталом и, следовательно, с буржуазией, необходимо «бороться до полного их уничтожения».

Во Владивостоке Советы попытались объявить себя единственным законным органом власти, чем вызвали насмешки в прессе и недоумение в других органах самоуправления. «Можно вполне сочувствовать стремлению наиболее обездоленных классов добиваться прав и улучшать свое материальное благосостояние, но нельзя же огульно и беззастенчиво травить так называемую буржуазию», – писала газета «Голос Приморья» в 1917 г. Но если бы все ограничилось только «травлей» в прессе… Вводится рабочий контроль – предприятия начинают закрываться из-за незнания рабочими тонкостей бизнеса; национализируются банки – рушится система кредитов, займов, процентов; реорганизуется городская полиция – на улицах города начинает процветать преступность; и т. д. Все более становящиеся большевистскими Советы активно «тянут одеяло на себя», а после февральского переворота ситуация отнюдь не стабилизируется: «…без сырья и продовольствия, с разрушенным производственным аппаратом, с развалившимся транспортом и катастрофическим кредитным рублем страна представляет собою территорию, на которой иностранный капитал готовится собрать обильную жатву. Россия пришла к окончательной своей гибели, возвратясь к тому состоянию, в котором она пребывала сто лет тому назад».

На Чрезвычайном Приморском Областном Земском Собрании 1918 г. было сказано: «Положение страны и области уже давно было признано критическим для страны и угрожающим для края на предыдущем собрании. Но если положение края было опасно тогда, то теперь стало еще больше угрожающим. Ясно было, что благодаря рискованной политике советов, реакция растет и контр-революция укрепляется, что единственное спасение в утверждении полного народоправия, отказ от диктатуры. Ухудшила положение и безумная внешняя политика советской власти. Большевики не признают никакой ответственности, законности; принцип большевизма есть беззаконие и нарушение прав личности. Штыки и подкуп – вот главная основа всей советской власти сегодня. Мы с самого начала хотели работать вместе, но сейчас это становится совершенно невозможным».

24 января 1918 г. Наркомат внутренних дел разослал директиву местным Советам, в которой говорилось: «При существовании Советов земским и городским самоуправлениям не должно быть места». 25 апреля 1918 г. во Владивостоке была организована ликвидационная комиссия, и Земской управе было предложено сдать дела. Члены управы отказались выполнить приказ, но помещение было занято красногвардейцами. 4 мая 1918 г. была распущена недавно избранная всеобщим голосованием Владивостокская городская Дума. Вся власть практически стала принадлежать Советам.

Консульский корпус во Владивостоке опубликовал ноту протеста, заявив, что творящийся в городе и крае беспредел может привести к печальным последствиям. На ультиматум консулов от Советов конструктивного ответа не последовало. Нежелание диалога, последовательная реализация на практике классового отношения к морали в значительной степени провоцировали иностранных представителей к использованию других, как сейчас бы сказали, жестких средств для решения проблем. Эти средства очень скоро были пущены в ход – и на Приморье обрушилась волна интервенции.

Безусловно, своя доля вины лежит и на буржуазии. Современник замечал, что тот воинственный тон, с которым выступили торгово-промышленные круги Приморья в начале марта 1918 г. свидетельствовал, что они не только ничего не имели против вмешательства во внутренние дела России, но даже как будто желали этого вмешательства. И чувство злобы против большевиков совершенно заглушило в них самое элементарное чувство гражданственности. Но как же надо было постараться, чтобы вызвать это чувство…

Трагедия того (да и нашего, по большому счету) времени не в том, что мы сбивались с пути. Трагедия в том, что мы упрямо и последовательно сворачиваем на сомнительные тропы экономических экспериментов и политических авантюр. И нас не спасает отсутствие в истории сослагательного наклонения, потому что, похоже, принцип «а что получится, если…» давно стал для нас инструкцией к действию.

В статье использован материал из «Журнала заседания Чрезвычайного Приморского Областного Земского Собрания 1918 г.»

от Воронина Светлана

Воронина Светлана Геннадьевна родилась на острове Сахалин в 1968 г. В 1987 г. окончила Владивостокское художественное училище (факультет дизайна). В данный момент обучается в ДВГУ на факультете «Истории и философии». С 1989 г. работала в Приморской картинной галерее художником-реставратором, а с 1998 г. является заведующей филиалом Приморской картинной галереи. Ее творческая деятельность началась с 1993 года. Светлана Воронина - организатор многих выставок: «Белый танец» 1993 г., региональной молодежной выставки 1994 г., региональной выставки молодых художников 1995 г. Принимала участие в арт-проектах: «В комнатах» 1995 г., «Пески» 1997 г., «Имярек» 1998 г., «Рыба» 1998 г. и выставке «Art / x / Toyama» 2002 г. C 1998 года курировала арт-проекты: «Владивосток-2000», «Мы», «Дабл дабл», «Лабиринт», «История одного поместья», «Есть ли душа у чайника?» и т.д.

Добавить комментарий

Войти через соцсети