Судьбоносные встречи, как правило, не случайны. Николай Сергеевич Филипецкий, зайдя в редакцию ВБ, обмолвился, что у него есть друг, дедушка которого был министром финансов в начале прошлого века. Юрий Викторович Моравский оказался столь любезен, что согласился поговорить с нами и рассказал о своем деде, которого, к сожалению, никогда в жизни не видел. Редакция журнала “Восточный Базар” желает Юрию Викторовичу Моравскому здоровья, крепости духа и благодарит за сотрудничество.
«С лязгом, скрипом, визгом опускается над Русскою Историею железный занавес.
– Представление окончилось. Публика встала.
– Пора одевать шубы и возвращаться домой.
Оглянулись. Но ни шуб, ни домов не оказалось».
В.В. Розанов, «Апокалипсис нашего времени»
Итак, в России неразбериха, меняющиеся, как перчатки, правительства, анархия, произвол, голод. Приморье, дольше всех остававшееся «белым», пройдя опыт Дальневосточной Республики (о которой, кстати, историки спорят до сих пор – был ли этот «красный буфер», либо «белое правительство»), в конце концов, присоединено к центральной России.
Кто успел уехать – тот уехал, кто решил испытать судьбу – остался. Уезжавшие, по возможности, переводили свой бизнес и капиталы за границу – торговые предприятия, банки, личные вклады. И делали это не только частные лица, но и организации. Именно так «белое золото» легло в банки Франции и Японии. По некоторым данным, это порядка 200 тонн – 50 и 150 соответственно.
Из расписок от японских военных властей сохранилась торговая опись с указанием конкретных сумм иностранных финансовых учреждений, составленная от руки последнего министра финансов последнего белого правительства во Владивостоке. Эта справка, составленная Валерианом Моравским, всем известна, т.к. не раз публиковалась и подвергалась экспертизе. Один из экспертов Европейского Банка оценил всю справку Моравского, с учетом процентов за 70 лет, в 2,4 триллионов долларов. Россия могла бы не только отдать долги СССР, но и долги царской России Франции по русским акциям.
Моравский с семьей с 1922 по 1942 г.г. жил большую часть в Шанхае. Он не служил, а работал самостоятельно, что приводило к отсутствию постоянного заработка и иногда обрекало семью на полуголодное существование. «Несмотря на то, что мне было всего восемь лет, когда отец умер, я его хорошо помню, особенно в последние годы жизни. Он был маленького роста, не толстый и не худой, с непропорционально большой головой, с гладко натянутой, как барабан, кожей, с чистым бритым лицом и лысой бритой головой. Разволновавшись или увлекшись разговором, отец сильно жестикулировал, курил в основном сигареты и папиросы, но не прочь был побаловаться хорошей сигарой. Он целый день пил горячий сладкий чай из стакана в подстаканнике,» – вспоминает Никита Моравский.
Валериан Моравский отвергал большевизм не с правых, а с левых позиций. Он не желал восстановления российской монархии, как об этом мечтали многие русские эмигранты, а был сторонником февральской революции. Обличая большевиков за свержение Временного Правительства и разгон Учредительного Собрания, развязывание гражданской войны, он подчеркивал, что узурпация власти и установление кровавой диктатуры большевиков попрали идеалы свободы и народоправия, за которые боролись поколения. Но, несмотря на такую достаточно жесткую позицию по отношению к большевикам, именно Валериан Моравский сделал все, чтобы потерянное золото вернулось в Россию. Видимо, он не идентифицировал понятие Родины с большевизмом.
В августе 1923 г., с полномочиями СУОАС-2 Моравский отправился в Токио и Осаку с целью получить 2 миллиона 400 тыс. иен золотом, причем он повез с собой расписки, включая и петровскую от 22 ноября 1920 г., полученную за сданные на хранение японцам многочисленные ящики с русским золотом. Посредником в операции был избран японец, некий Сузуки, мелкий коммерсант, до этого промышлявший на русском Дальнем Востоке и выдававший себя за адвоката-мэтра. И надо же было такому случиться – 1 сентября 1923 г. в Токио произошло сильное землетрясение. Моравский вместе с другими СУОАСовцами, профессором Томского Университета Головачевым (бывшим министром иностранных дел) и управделами Черковым, едва успели выскочить во двор, как за ними рухнула гостиница, погребя вещи постояльцев, в том числе и подлинник расписки за золото. Японцы отдать золото отказались.
Утрата расписки еще раз сыграла злую шутку с Моравским, когда он в 1932 г. второй раз попытался получить золото. Японский суд вроде бы согласился (была представлена копия), но требовал подлинник, которого, как известно, давно уже не было, и дело снова сорвалось.
И все же Валериан Моравский внес весомый вклад в продолжение эпопеи золота России за рубежом. Он сумел собрать, систематизировать, а главное, осенью 1941 г. с оказией в багаже американского бизнесмена, возвращавшегося из Китая домой, отправить в США свой уникальный архив – 1918-41 г.г., тридцать коробок материалов. В 1948 г. бизнесмен передал архив в Гуверовский институт Войны и Революции мира, и мы теперь располагаем ценнейшими документами.