Выслушав меня, Николай Николаевич протянул мне небольшую брошюрку, выпущенную в 1913 году под названием «Новый спутник, Итальянский». Если перевести на современный язык, то это был русско-итальянский разговорник. На титульном листе была сделана аккуратная надпись чернилами на английском языке: «Н. Агрономов. СССР. Владивосток. Университет». Эта надпись, как и другие, встречающиеся по тексту, сделаны рукой Н.А. Агрономова.
В Италии Николай Александрович был дважды: в царское и советское время. В 1928 году он участвовал в международном математическом конгрессе, который проходил в Болонье и Флоренции. Это был первый конгресс, в работе которого принимали участие советские математики.
В разговорник были вложены два листка. Один представлял из себя незаполненный бланк заказа Всероссийского общества Филателистов, датированный 1927 годом, а на втором из плотной бумаги, красивым типографским шрифтом было напечатано: «Профессор Д.Д. Мордухай-Болтовский приносит свою глубочайшую благодарность за приветствие, присланное Вами к 30-летнему юбилею его научной и педагогической деятельности, состоявшемуся 15 мая сего года. Ростов-на-Дону, май 1928 год».
Буквально через неделю после встречи с Николаем Николаевичем мне совершенно случайно посчастливилось приобрести ещё четыре книги из библиотеки профессора Н. Агрономова. Это были самоучители французского и английского языков. Все они хранятся сейчас в Доме музеев ДВГТУ. Николай Николаевич Агрономов прожил короткую, но яркую жизнь.
Выходец из многодетной семьи, в которой было шестеро детей, он с блеском закончил гимназию в Риге, где его отец был ректором духовной семинарии. Правда, в официальных документах и публикациях о нём в советское время, особенно в 30-е годы, осторожно писали, что он родился «в семье педагогов».
Первую научную статью в солидном журнале Н. Агрономов опубликовал ещё тогда, когда учился в 8 классе гимназии.
А уже за время учёбы на физико-математическом факультете Санкт-Петербургского университета, который окончил с отличием, он опубликовал несколько научных работ в российских и зарубежных журналах. После окончания университета Николай Александрович работал в частной гимназии, одновременно занимался общественной деятельностью в педагогическом и литературном объединении, даже издавал свой собственный журнал «Математический листок», много печатался, в том числе в иностранных журналах.
За короткое время он объездил с познавательными целями почти все страны Европы.
Наступило тревожное и жестокое время революции и Гражданской войны, и Николай Александрович оказался на юге, в Ставропольской губернии, где сначала работал в земском реальном училище, а с 1919 года перешёл в систему высшей школы и стал доцентом Северо-Кавказского политехнического института. Вскоре он избирается профессором кафедры математики Ставропольского института сельского хозяйства, в организации которого принимает самое активное участие и на два года (1921-1923) становится его ректором.
Мы никогда не узнаем, что явилось причиной, по которой Николай Александрович в1923 году бросил благодатный край, должность ректора и уехал за тридевять земель избираться профессором кафедры математики сначала в Забайкалье, в Читинский университет, а затем с образованием Государственного Дальневосточного университета – во Владивосток. Ведь не прошло и года, как на Тихом океане закончила свой поход Красная Армия.
Профессору Н. Агрономову для работы в ГДУ судьба отвела всего шесть лет. За это время он был заведующим кафедрой математики, деканом педагогического факультета, проректором по научно-учебной части, сотрудничал с отечественными и зарубежными журналами, выезжал в зарубежные командировки в Японию и Италию.
Помимо учебной и научной деятельности, Николай Александрович коллекционировал марки, был эсперантистом и любил играть в шахматы. Семьи Агрономовых и Вологдиных дружили и нередко за шахматными баталиями наблюдал и Слава Агрономов, будущий главный сварщик Дальзавода.
Когда я рассказал Владимиру Коноплицкому, спортивному обозревателю газеты «Владивосток», о том, что, по некоторым сведениям, шахматные задачи профессора Н. Агрономова были помещены в соответствующих журналах, тот аж застонал от восторга. В то время В. Коноплицкий собирал материалы для книги о шахматистах Владивостока, и каждое новое имя имело для него огромное значение.
Через некоторое время он сообщил, что, к сожалению, никаких сведений о шахматисте-теоретике Агрономове не нашёл.
Недавно мы с В. Коноплицким встретились накоротке, и он, с присущей только одному ему манерой вести беседу, доверительно сообщил, что разыскал-таки журналы с шахматными этюдами Н. Агрономова и что, как только закончит книгу и её напечатают, он обязательно подарит мне один экземпляр.