Бешеная жажда игры, лицедейства, позы, балагана… В человеке просыпается обезьяна
И.А. Бунин об Октябрьской революции 1917 г.
Немного истории. 24-26 октября (6-8 ноября по новому стилю) 1917 года в Петрограде произошло вооруженное восстание под руководством РСДРП(б), осуществленное силами Красной гвардии, солдат Петроградского гарнизона и матросов Балтийского флота. Непосредственное руководство восстанием осуществлял Военно-революционный комитет (ВРК) Петроградского совета. Свое первое организационное совещание ВРК провел лишь 20 октября, избрав Бюро из 5 человек, в которое вошли два левых эсера (П.Е. Лазимир и Г.Н. Сухарьков) и три большевика (В.А. Антонов-Овсеенко, Н.П. Подвойский и А.Д. Садовский). Во главе Бюро формально стоял Лазимир, но основные решения принимались представителями большевиков.
24 октября (6 ноября) началась открытая вооруженная борьба сил ВРК и Временного правительства. Утром юнкерами была закрыта типография «Труд», печатавшая большевистскую газету «Рабочий путь» («Правда»). Днем к Зимнему дворцу прибыла рота ударного женского батальона (около 200 человек) и 68 юнкеров Михайловского артиллерийского училища. Кроме того, во дворце уже находились 134 офицера и около 2 тысяч человек из школ прапорщиков Петергофа, Ораниенбаума и Гатчины. Используя эти силы, Керенский попытался защитить правительственные здания, мосты, вокзалы. Если говорить об участии Ленина во всех этих событиях, то он прибыл на финляндский вокзал из ссылки только поздно вечером в сопровождении финского социалиста Эйно Рахья накануне восстания.
В ночь с 24 на 25 октября силы восстания перешли в наступление. Происходил планомерный захват стратегических пунктов и правительственных учреждений. Зимний дворец продолжали оборонять юнкера, женский ударный батальон и казаки. Несмотря на то, что в целом силы восстания значительно превосходили по численности войска, оборонявшие Зимний дворец, штурм в 18 часов не был начат. Задержка штурма одновременно ослабляла и защитников Зимнего, так как постепенно часть юнкеров уходила с позиций. В 18 часов 15 минут значительная группа юнкеров Михайловского артиллерийского училища покинула дворец, забрав с собой четыре из шести пушек. А около 20 часов разошлись по казармам 200 казаков, охранявших дворец, убедившись в отсутствии массовой поддержки правительства. В 21 час 40 минут по сигнальному выстрелу из пушки Петропавловской крепости был произведен холостой выстрел носового орудия «Авроры». После этого вспыхнула перестрелка между осаждавшими Зимний и его защитниками. Затем были разоружены покинувшие свои посты отряды юнкеров и женщин из ударного батальона.
К часу ночи половина дворца находилась в руках восставших. Юнкера прекратили сопротивление, и в 2 часа 10 минут ночи Зимний дворец был взят. Количество жертв было незначительным – с обеих сторон было 6 убитых и 50 раненых. Материальный ущерб оценен комиссией Луначарского в 2 млн рублей.
Итоги восстания. В результате победы восстания 26 октября вся власть в Петрограде перешла к Петроградскому военно-революционному комитету (хотя Петроградская городская дума продолжала функционировать). На II Съезде Советов рабочих и солдатских депутатов был продекларирован переход власти к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, а 27 октября было сформировано новое правительство России – Совет народных комиссаров во главе с Лениным, в состав которого вошли только большевики.
К тому моменту Советское правительство ещё не контролировало всю территорию государства, и сопротивление сил “контрреволюции” продолжалось.
Игорь Н. Петренко, редактор и учредитель «Клуба Директоров»
Главным событием ноября конечно же остается захват власти большевиками в ходе октябрьского восстания 1917 года, расколовшего мир на 2 непримиримых лагеря, последствия чего мы ощущаем и сегодня. Как говорил В. Розанов, «Россия слиняла в 3 дня». И хотя это было сказано по поводу Февральской революции, когда рухнул царствовавший 300 лет дом Романовых и власть в государстве перешла в руки Временного правительства, большевикам в ходе октябрьских событий удалось практически бескровно (с обеих сторон было всего несколько убитых) взять власть в свои руки. Сегодня мы публикуем воспоминания очевидцев, собранные историком-эмигрантом Алексеем Малышевым в 60-годы прошлого века, когда он объезжал уже немолодых изгнанников, разбросанных по свету, ставил перед ними микрофон и беседовал о том, о сем. Какие-то рассказы вплелись позднее в историю революции, а большая часть так и осталась на архивных пленках*.
Вот как описывает исторический штурм с Дворцовой площади художник Юрий Павлович Анненков.
Юрий Анненков: Мне удалось присутствовать, в качестве неисправимого ротозея, на площади Зимнего дворца вечером 25 октября. В молочном тумане над Невой бледнел силуэт «Авроры», едва дымя трубами. С Николаевского моста торопливо разбегались последние юнкера, защищавшие Временное правительство. Уже опускалась зыбкая, истекавшая мокрым снегом ночь, когда ухнули холостые выстрелы с «Авроры». И это был финальный сигнал. Добровольческий женский батальон, преграждавший подступ к Зимнему дворцу и укрывшийся за деревянной, вернее, за дровяной баррикадой, был разбит, дрова разлетались во все стороны. Я видел, как из дворца выводили на площадь министров Временного правительства, как прикладами били до полусмерти безоружных девушек и оставшихся возле них юнкеров.
Алексей Малышев: Я хотел вас спросить. Некоторые утверждают, что штурм дворца – это была исключительно массовая военная операция, другие говорят, что, собственно, никакого штурма и не было, что это было несколько десятков лиц, которые без особого сопротивления взяли и заняли дворец.
Юрий Анненков: Тысяч не было ни с одной, ни с другой стороны. Этих самых девушек и юнкеров в последний момент было совсем мало, потому что они разбежались еще до того, как началось, в буквальном смысле слова, сражение. Когда они увидели, что они уже ничего не могут сделать, там осталось, может быть, два десятка человек. Тех солдат-красногвардейцев, которые туда пришли, было, может, сотни полторы. В общем, это было явление не очень военного порядка.
После этого мне удалось пробраться в Смольный институт, где заседал Съезд Советов. Там, на трибуне, я впервые увидел Троцкого. Поверх довольно элегантного черного костюма на нем была надета распахнутая и сильно потасканная шинель дезертира. Троцкий говорил о победе. «От имени военно-революционного комитета объявляю, что Временного правительства больше не существует (овации), отдельные министры подвергнуты аресту, другие будут арестованы в ближайшие часы (бурные аплодисменты). Нам говорили, что восстание в настоящую минуту вызовет погром и потопит революцию в потоках крови. Пока все прошло бескровно. Мы не знаем ни одной жертвы. Я не знаю в истории примеров революционного движения, где замешаны были бы такие огромные массы, и которое прошло бы так бескровно. Обыватель мирно спал и не знал, что в это время одна власть сменялась другой».
В этот момент в залу вошел Ленин. «В нашей среде находится Владимир Ильич Ленин, – произнес Троцкий, – который, в силу целого ряда условий, не мог до сего времени появиться среди нас. Да здравствует возвратившийся к нам товарищ Ленин!» Бурные овации. Встреченный неудержимыми рукоплесканиями, Ленин, выждав минуту, взмахнул рукой и произнес: «Товарищи, рабоче-крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась. У нас имеется та сила массовой организации, которая победит все и доведет пролетариат до мировой революции. Да здравствует всемирная социалистическая революция!»
Вот как описывает октябрьскую улицу в Петрограде Татьяна Сергеевна Франк, урожденная Барцева, ставшая женой знаменитого религиозного философа Семена Людвиговича Франка.
Татьяна Франк: Улица в это время петербургская была особенно неприятна. Она была по вечерам совершенно пустая, откуда-то раздавались сухие выстрелы… Телефоны очень часто не действовали, были совершенно противозаконные аресты, независимо от вины тех, которых арестовывали. Это была необузданная, страшная, распущенная, вшивая, серая масса, которая как-то олицетворялась с моментом. Россия принимала такой облик. Это было что-то страшное. Мы уже себя чувствовали изгнанниками, еще не будучи изгнанниками. Наше уже ушло. То, к чему стремилось интеллигентное общество – земцы, ученые, профессора, – к какой-то новой, обновленной России, это лопнуло, этого больше не было. Чувствовали, что хозяевами положения стали уже крестьяне, даже не крестьяне, а крестьяне в солдатской форме. Это было самое страшное. Отчего, собственно, и удалась эта революция. Потому что крестьянство было вооружено.
Вот как оценивал фигуру Ленина эсер Марк Вишняк.
Марк Вишняк: Ленин в эмиграции 9 января 1917 года, в своей речи в Цюрихе говорил, что его поколение не доживет до революции и только нам передать надо последующим поколениям завет того, что провозглашено было 9 января 1905 г. Он не ожидал этой революции. Значит, не такой уж он был провидец.
Алексей Малышев: Я хотел вас перебить и спросить, когда я просматривал и перечитывал вашу книгу «Дань прошлому», мне бросилось в глаза, что вы очень мало пишете о Ленине и о большевиках, когда вы пишете о весне и лете 17-го года. Они у вас появляются на политической сцене только перед самым октябрем.
Марк Вишняк: Это объясняется очень просто. Ленин появился в Петербурге 3 апреля. Но на политической арене он играл очень скромную роль. Его не признали его собственные ученики и единомышленники, за исключением Сталина и ему подобных. Большинство – Каменев, я не помню, с кем был Молотов, – все они были против него… Ленину вначале пришлось преодолевать препятствия в своей собственной среде. А все его противники особенно не считались с ним и не имели дело с ним лично, они имели дело с идеями более общего порядка. То есть с нападками на Временное правительство, которое социалисты более умеренного толка, вошедшие или поддерживающие правительство, считали вредными для судеб революции. Поэтому вся главная работа Ленина в первое время сосредоточилась на том, чтобы привлечь на свою сторону свою партию большевиков.
Ему несколько раз приходилось туго в своей собственной партии… А потом он исчез. После июльских дней, к которым он, вероятно, приложил очень сильно свою руку, он смылся, исчез, потому что он уклонился от суда. Он уехал в Финляндию, он посылал свои статьи, но вел, по существу, нелегальный образ жизни, подпольный образ жизни.
Из воспоминаний поэта Георгия Викторовича Адамовича.
Алексей Малышев: А у вас не осталось каких-то фраз из разговоров с Гумилевым, с Ахматовой о том, что они говорили о революции и думали о ней в 16-17-м году?
Георгий Адамович: В 17-м году был восторг по поводу того, что произошло, то, что всегда будто бы Россия ждала более ста лет, и была уверенность, что все пойдет хорошо, на благо России, на благо всем нам. Ни о каком разделении России на два лагеря никто тогда не думал.
Гумилев был человек, который отчасти радовался революции, даже большевистской революции, хотя он был монархист, потому что он считал, что в этом новом строящемся обществе поэзия займет, наконец, руководящую роль… В том, что поэзия станет чуть ли не руководящей силой в будущем русском обществе, когда оно будет окончательно построено и освободится от коммунистических крайностей, он многих убеждал. Поэтому он даже сочувствовал построению нового общества. Но он всячески подчеркивал свой монархизм, свою религиозность. И когда это уже было довольно рискованно, в Петрограде, проходя мимо церкви, он демонстративно останавливался, снимал шапку или шляпу, крестился, кланялся и шел дальше… Когда ему говорили друзья, что это опасно, он говорил: «Меня не тронут».
Марк Вишняк: Русский народ в 1917 году не был с большевиками. Это совершенно очевидно. На всех выборах они терпели поражение. В особенности когда они начали гражданскую войну. Они же все время говорили, что они против гражданской войны, что эта гражданская война – это Керенский, желтые социалисты. Но есть утверждение, в частности, Сталина, который совершенно откровенно и цинично признает, что это была маскировка, потому что в этом и заключалась наша гениальная тактика, что мы под видом самообороны готовили наше нападение.
Народ был против большевиков потому, что они подняли гражданскую войну. А почему они были за социалистов-революционеров, потому что у эсеров была притягательная для большинства населения земельная программа «Земля и Воля».
Приведу свидетельства, трижды данные Лениным… На следующий же день после захвата власти, то есть 26 октября 17-го года, комментируя Декрет о земле, Ленин сказал: «Здесь раздаются голоса (тогда еще можно было говорить против того, что говорится в заседании Верховного Совета Союзов), что наказ и самый декрет составлен эсерами. Пусть так. Не все ли равно, кем он составлен»… Мы – не мы. Все равно. Безразлично.
А вот, что он сказал, когда победа была уже закреплена, после гражданской войны. Это было на третьем съезде Коминтерна 12 июля 1921 года: «Почему мы победили? Мы победили потому, что приняли не нашу аграрную программу, а социалистов-революционеров. И осуществили программу эсеров. Вот почему эта победа была так легка. Девять десятых крестьянской массы, в течение нескольких недель, перешло на нашу сторону». Что вы хотите еще?
И в другом месте он говорит: «Партия пролетариата взяла революционные требования у партии крестьян, у эсеровской партии, резко враждебной, в большинстве своем, большевикам».
Продолжение следует
* Колумбийский университет выложил в открытый доступ оцифрованные записи устных воспоминаний русских эмигрантов и иностранцев о событиях 1917 года, периоде Гражданской войны и о старой России в целом. В галерее представлены свидетельства 74 человек. Среди них такие видные представители русского Зарубежья, как художник Юрий Анненков, культуролог Владимир Вейдле, писатели Роман Гуль и Борис Зайцев, поэтесса Ирина Одоевцева, эсер Марк Вишняк, инженер Юрий Джунковский, мостостроитель и сын председателя Временного правительства Олег Керенский и др.