Отважный капитан-лейтенант Николай Александрович Бестужев (1791-1855) вывел свой морской экипаж на Сенатскую площадь, выполнив свой гражданский долг и активно поддержав участников восстания. Как один из самых дерзких «преступников» был сослан на 20-летнюю каторгу, замененную позже вечным поселением в Сибири. Н.А. Бестужев умер и похоронен в г. Селенгинске, оставив малолетних детей – Алексея и Екатерину – на воспитание своему другу, купцу Дмитрию Дмитриевичу Старцеву, который передал детям свою фамилию.
Сын декабриста Алексий Дмитриевич Старцев (18??-1900) унаследовал от своего родного отца талант активного человека и был хорошо известен в XIX веке в Сибири и на Дальнем Востоке, где он начал свою коммерческую деятельность, заработав капитал, вложив его в основание своей собственной промышленной и сельскохозяйственной «империи» на острове Путятина, вблизи г. Владивостока. Среди многих его начинаний отметим открытие первого на Дальнем Востоке фарфорового завода.
Многоотраслевая деятельность пионера-энтузиаста, борьба с трудностями и успех собственного деда сочетались у Алексея Дмитриевича с душой истинного патриота, мецената, благотворителя, хорошо разбирающегося в городских проблемах, а также в вопросах просвещения, культуры и духовности горожан.
Он был пожизненным членом Общества изучения Амурского края, членом попечительского совета Восточного института, пожертвователем многих общественных мероприятий Уссурийского края и Владивостока.
А.Д. Старцев умер 30 июля 1900 гг. (по строму стилю) и похоронен на о. Путятине у подножья горы, носящей его имя. Старцевская «империя» со смертью ее хозяина рухнула. Его могила подвергалась актам вандализма. И только сейчас, в последние годы, на месте захоронения А.Д. Старцева установлен современный памятник взамен разрушенного.
В 1943 году мне исполнилось 15 лет и я пошел работать. Потом служба в армии, учеба в вечерней школе, институте. При составлении анкет, автобиографии мне постоянно приходилось изворачиваться в графе «кто родители». Знающие люди спрашивали: «Это твой отец был владельцем на о. Путятине?», показывали кирпичи с клеймом старцевских заводов. Приходилось то отнекиваться, то говорить: «Однофамилец». Все страшно боялись репрессий и не напрасно.
В 1952 году, когда я был студентом ДВПИ, было решено сделать Владивосток городом-крепостью. Все ненужные военным организации выслали из города. Все неблагонадежные семьи, дети репрессированных также должны были покинуть город. Перечеркнули Владивостокскую прописку в паспорте и мне. Но тут случилась смерть Сталина. Приехали его преемники и объявили, что бухта Золотой Рог – ловушка для кораблей, крепость отменяется, а Владивосток станет закрытым городом-портом. Город облегченно вздохнул, и все вернулось на свои места. Но были пострадавшие, которые за бесценок продали свое имущество и навсегда покинули родные места.
Наступило хрущевское «потепление», и в 1959 году посмертно реабилитировали отца, стало легче, но еще долго была боязнь репрессий, синдром этой болезни у нашего поколения остался навсегда. По-прежнему на «бывших» смотрели, как на врагов.
В газете «Красное Знамя» тех лет была опубликована статья, где описывали А.Д. Старцева как эксплуататора и «плохого» человека. Ругать капиталистов было положено.
Наступили 1970 годы. Постепенно стали вспоминать забытые и затоптанные имена. И в той же газете появилась статья об А.Д. Старцеве. В ней говорилось, что он достойный человек и выдающаяся личность, утверждалось, что он сын участника декабристского восстания в Петербурге в 1825 г. и жившего на поселении в Сибири Н.А. Бестужева. Я плакал, первый и последний (надеюсь) раз в жизни. За что репрессии, за что расстреляли отца?
Придя, наконец, в себя, я дал слово восстановить добрую память своих предков и засел в архивах и библиотеках, стал собирать материалы. Встречался со знающими людьми, изучал всю известную литературу, документы о Бестужевых и Старцевых, чем и делюсь подробно с читателями журнала «Восточный базар».
Продолжение следует