Соединяющий времена

Эмиграции больше нет!

Это суждение, высказанное Никитой Алексеевичем Струве на встрече с читателями Приморской государственной публичной библиотеки им. А.М. Горького, прозвучало более чем категорично.

В нашем сознании давно утвердилась мысль о том, что в мире существует такое поразительное явление, как русская эмиграция, некая часть России, образованная исходом русских из страны.

И то обстоятельство, что этого уникального культурно-исторического опыта больше нет, воспринимается как что-то непоправимое, с чем не хочется соглашаться, хотя тема эмиграции сошла на нет естественным образом. Ничего дурного, принудительного в этом нет. И все-таки…

Пока ты не без внутренних сомнений осознаешь это, твой собеседник, носитель старинной, попавшей во все энциклопедии мира фамилии Никита Алексеевич Струве, по университетской привычке спешит объяснить тебе, что он имеет в виду:

«Я говорю о той эмиграции, которая стала достоянием истории и которую я (давно немолодой человек) застал под самый, как говорят, занавес. С одним из самых блестящих ее представителей – моим дедом Петром Бернгардовичем Струве – я имел счастье общаться довольно продолжительное время.

Дед умер в 1944 году, едва не поплатившись жизнью за то, что знал Ленина. Кто- то из осведомителей донес нацистам, что он имел в свое время достаточно тесные контакты с Владимиром Ильичом. О том, что они были непримиримыми оппонентами (большевистский вожак и лидер кадетской партии) Петру Бернгардовичу пришлось объяснять блюстителям нового порядка на чистейшем немецком языке.

Фашизм он ненавидел, и в крахе гитлеровского рейха ни минуты не сомневался. Крупный мыслитель, он, в отличие от своего друга и единомышленника Н. Бердяева, предпочел научной и просветительской деятельности политическую борьбу. Его убеждения были прочны. Он не собирался ни от чего отказываться».

Никита Алексеевич Струве родился в 1931 году. Ему не выпало пережить «окаянных дней» в той мере, в какой пережили их ближайшие соратники его деда: И. Бунин, Н. Бердяев, о. Сергий Булгаков и С. Франк. Из рук Николая Бердяева практически молодой и подающий надежды в славистике внук П.Б. Струве получит вскоре издательство «YMCA-Press».

Что такое «YMCA» для нашей отечественной интеллигенции? Для всех любителей русской словесности? «YMCA» – сигнал душевного родства, своеобразный пароль, которым обменивалась отнюдь не диссидентура, а любой образованный человек, знающий о существовании «ТАМИЗДАТА». И вовсе не антисоветчины он ждал от «YMCA», ему хотелось полноты знаний об эмигрантской жизни Марины Цветаевой, о трагической судьбе ее мужа Сергея Эфрона. Хотелось сочинений Набокова, Ремизова, Мережковского. Хотелось булгаковского «Собачьего сердца», о существовании которого мы все знали.

Особая гордость Н.А. Струве – это изданный им А.И. Солженицын. Струве открыл для российского и западного читателя и «Архипелаг Гулаг», и «Красное колесо». Карманный формат изданного на папиросной бумаге «Архипелага ГУЛАГ» отныне займет свое место в книжной коллекции ПГПБ им. А.М. Горького. Уже как раритет, как библиографическая редкость, как свидетельство времени.

Теперь это издание – достояние истории! «YMCA» благополучно перебралась в Москву и, объединившись с солженицынским «Русским путем», открыла замечательное учреждение – библиотеку-фонд «Русское зарубежье». У «Русского зарубежья» долговременная перспектива. Центр будет собирать, хранить и обрабатывать все, что имеет отношение к теме «русская эмиграция». Библиотека-фонд намерена делиться своими сокровищами с библиотеками русской провинции. И программа эта успешно реализуется. Владивосток – следующий после Томска город, куда «Русское зарубежье» передало в дар более 2000 экземпляров книг, изданных в разные годы «Русским путем», YMCA и эмигрантскими издательствами США.

«Самая большая ценность этого уникального книжного собрания, – комментирует Н.А. Струве, – это прижизненные издания И. Шмелева, Б. Зайцева, Н. Бердяева, журнальные публикации Ивана Бунина и вашего земляка Ивана Елагина».

«Вы ждете от меня рассказов о Бунине? Я скажу вам, что видел в нем не только достоинства, но и недостатки. Например, он был поразительно чужд современности. Половина русской литературы для него просто не существовала. Все, что издавалось после Чехова, было для него чуждо. Он говорил об этой литературе с такой язвительностью, что я робел. Его мнение было непререкаемо! Он олицетворял собой эмиграцию!»

Струве провел во Владивостоке три дня. Несмотря на возраст, тяжелый перелет, смену часовых поясов, он успел многое. Дал прекрасный литературный вечер «Встречи под чужим небом». Побывал на острове Русском, прикоснулся к его святыням, оставшимся в память об исходе из России тех, кто надеялся, что буферная ДВР отсечет от Востока большевистскую революцию.

Полюбовался городом, имел долгие разговоры с его Высоко преосвященством Епископом Владивостокским и Приморским Вениамином, встретился с теми, кто одержим идеей повторить духовный подвиг его издательства на дальневосточных рубежах. А именно: собрать и издать то, что называется «восточной ветвью духовного наследия русской эмиграции». Повспоминал, поспорил…

Много доброго сказал о Солженицыне и Путине. Подчеркнул, что нынешняя Россия, по его мнению, – одна из самых свободных стран в мире вообще. Спор о ее путях, безусловно, должен иметь место. Важно только, чтобы спор этот был о России, а не против нее.