Поэты-харбинцы. Слева направо: В.К. Обухов, М.А. Шмейсер, Н. Ильнек, А.И. Несмелов, А. Андреева, А.А. Ачаир. 1930-е


А за то, что нас Родина выгнала,
Мы по свету ее разнесли!

Алексей Ачаир

Мы не в изгнании, мы в послании
Нина Берберова

История русской поэзии на Дальнем Востоке начала 1920-х гг. помогает внести значительный вклад в изучение русской литературы Китая, которая начала формироваться до фактической эмиграции, географически ещё в России, во Владивостоке. Литературно-поэтическая ситуация Дальнего Востока стала как бы предтечей русского творчества в Китае. Осмысление непростой общественно-политической и социокультурной ситуации Дальнего Востоке 1917-1922 гг. дает возможность проследить истоки литературы русского зарубежья в странах Азиатско-Тихоокеанского региона, исследовать уникальный, кульминационный, но противоречивый период в истории региональной литературы.

Алексей Алексеевич Ачаир (Грызов); русский поэт, 1896-1960

Первостепенной проблемой является восстановление картины жизни и творческого пути поэтов, писателей, журналистов, побывавших в самом начале 1920-х гг. на Дальнем Востоке и во Владивостоке: А. Несмелова, А. Ачаира (Грызова), Л. Ещина, Б. Беты (Буткевича), М. Щербакова, Е. Яшнова, М. Скачкова, Н. Светлова, Н. Костарева, Д. Бурлюка, Н. Асеева, С. Третьякова, А. Ярославского, А. Богданова, Н. Чужака.

Владивосток в обозначенный период для многих творческих людей стал первым этапом на пути в большую эмиграцию (Китай, Япония, Северная Корея, позже – другие страны АТР, Австралия, Южная Америка, США, Канада), т.е. явился в эти годы последним, предэмиграционным городом. С Владивостоком напрямую связаны судьбы поэтов и писателей А. Журина, С. Алымова, А. Вера, Ф. Камышнюка, Ю. Галича, В. Силлова, Н. Шилова, В. Гольцшмидта, В. Рябинина, поэтесс Е. Грот, О. Петровской, В. Статьевой-Перевощиковой и многих других, побывавших или подолгу проживших в первой половине ХХ в. в Китае и Маньчжурии.


Щербаков Михаил Васильевич (1890-1956), русский писатель, переводчик и журналист, фотограф, путешественник дальневосточной эмиграции

Мы, Одиссеи без Итаки,
Каким прельстимся маяком?

Эти поэтические строки, ставшие крылатыми, принадлежат Михаилу Васильевичу Щербакову (1890, Москва – 1956, Франция), военному летчику, одному из первых профессиональных авиаторов, участнику Первой мировой и Гражданской войн, который в начале 1920-х, как и многие, оказался во Владивостоке, где серьёзно начал писать. Здесь вместе с Арс. Несмеловым, Вс. Ивановым, Б. Бетой, П. Далецким, А. Ющенко и другими поэтами он стал участником и организатором литературного сообщества «Салон поэтов».

В 1921 г. М. Щербаков становится редактором владивостокской «Крестьянской газеты». Но уже в 1922, 24 октября, после окончательного установления на Дальнем Востоке советской власти, он – проездом через Японию и Корею – эмигрирует в Китай, живет в Шанхае, в основном занимаясь литературной деятельностью. Свой путь к свободе автор описал в путевом очерке-воспоминании «Одиссеи без Итаки (от Владивостока до Шанхая с Сибирской флотилией в 1922 г.). Памяти погибших на «Лейтенанте Дыдымове»», датированном мартом-апрелем 1923 г. Очерк посвящен трагическому исходу остатков Белой гвардии в конце октября 1922 в составе Сибирской флотилии под командованием адмирала Г.К. Старка.

Георгий Карлович Старк*, участник Ледового похода, с июня 1922 г. командовал всеми вооруженными силами Белого Приморья. Во время эвакуации несколько пароходов и катеров, а также вся команда и пассажиры «Лейтенанта Дыдымова» – одного из судов флотилии – погибли во время тайфуна в Желтом море близ острова Формоза (Тайвань). Щербаков чудом остался жив, пересев на стоянке в корейском Гензане на корабль «Улисс». Он пишет:

«В первые же дни стоянки к флотилии присоединились два корабля: «Улисс», «Патрокл», «Диомид», получившие ещё до эвакуации приказание идти из Владивостока на север и галантно предупрежденные в пути японским крейсером, что город занят красными. На них не было никого, кроме судовых составов, и поэтому беженцев, оставшихся на флотилии, стали пересаживать на эти корабли. Мне тоже пришлось переменить насиженный диванчик в кают-компании «Лейтенанта Дыдымова» на койку в матросском кубрике «Улисса». Переселяться мне очень не хотелось, так как на «Дыдымове» я уже знал всех и вся, но спорить не приходилось. Только благодаря этому вынужденному переселению я не разделил участи команды и пассажиров «Дыдымова», погибших во время тайфуна в Желтом море. Переход Владивосток – Шанхай, который пассажирские пароходы делают семь дней, был закончен нами в полтора месяца». Эпиграфом к своему очерку писатель взял строки из гомеровской «Одиссеи»: «Много и сердцем скорбел на морях, о спасеньи заботясь жизни своей и сопутников…».

В продолжение гомеровских строк горестно звучат финальные слова эмигранта Щербакова:

«И я, один из тысячи владивостокских беженцев, с которыми наши моряки братски делили свои нероскошные хлеб и воду, я искренне желаю современным одиссеям обрести среди пальмовых рощ Филлиппин новую Итаку, пока старая не сумеет поднести им вместо объявлений вне закона георгиевские значки».

До и после эмиграции Щербаков много путешествовал, в основном по странам Юго-Восточной Азии и островам Океании. Писатель побывал в Корее, Японии, Вьетнаме, Гонконге, Сингапуре, на островах Шри-Ланки и Пасхи, что нашло отражение в тематике многочисленных путевых очерков и зарисовок, переводах с китайского языка, а также в стихах и оригинальных восточных стилизациях.

В начале 1920-х гг. Владивосток, как известно, становится своеобразным «Порто-франко» – «свободной гаванью» (торговли, политики, искусства). Волны социальных потрясений прибивают в Приморье людей разной общественно-политической ориентации, поэтому не удивительно, что одни идут в партизаны, а затем «занимают города», а другие эмигрируют. Одни писатели и поэты приветствовали революцию, отстаивали власть Советов и завоевания Октября в борьбе с интервентами и белогвардейцами, выходили навстречу новой жизни, отразив это новое в своем творчестве. Другие выжидали, проявляя лояльность к быстро меняющимся «правительствам», и в своем творчестве уходили от актуальных общественных и социальных проблем в мир личных переживаний.

Для многих дальневосточных поэтов, литераторов, журналистов – творческой интеллигенции, оказавшейся в силу разных причин и обстоятельств в годы Гражданской войны и революции на Дальнем Востоке, Родина становится одной из главных причин духовных исканий. В желании обрести себя и Родину они используют мотивы дальних странствий, подвигов, скитаний в небывалых странах, широко привлекают мифопоэтику.

Грежу я, и странник легендарный,
Мнится мне мифический Улисс…

Образ Одиссея-Улисса и сам мотив одиссеи (вынужденного скитания) были чрезвычайно популярны в дальневосточной поэзии периода Гражданской войны, что связано, конечно, с реалиями тех страшных лет: жизнь сначала вдали от центра России – на окраине страны, затем и вовсе вынужденная эмиграция – вдали от Родины, образ которой во многих случаях идеализируется.

Как и он – расстался я с Итакой
И храню прощальный Пенелопы взгляд.

Нектар роз, сменив для доли всякой,
Много дней, о, много дней назад…

И очаг свой, поручив пенатам,
Пятый год блуждаю в дикой тьме,
В мире зла, тревогою объятом,
И с тоской на сердце и в уме…

Так написана белым генералом и поэтом Юрием Галичем «Одиссея. Думы на закате». Герой Галича – мужественный человек, зачастую противостоящий обществу. Его жизнь полна романтики, сопряжена с риском и приключениями, опасностями и борьбой. Но при этом он не бесшабашный, беспечный герой, не статичный залихватский вояка, а рефлексирующий, размышляющий, обладающий пафосом личной воли, отрицающий обыденное. Он такой же умный и отважный, как Одиссей-Улисс, но по переживаниям античного героя можно предположить, что говорит поэт и о себе: как и многие другие, в годы Гражданской войны белый генерал Галич растерян и провидчески ждёт чего-то страшного, неизбежного. Как позже станет известно, после аннексии Латвии, когда в 1940 г. Ригу заняли советские войска, Галич был вызван на допрос в НКВД. А вернувшись домой, 12 декабря 1940 г., писатель покончил жизнь самоубийством.


Георгий Иванович Гончаренко (1877-1940), военачальник Российской империи, генерал-майор Генштаба (1917); журналист, публицист, поэт и прозаик (литературный псевдоним – Юрий Галич).

Юрий Галич, настоящая имя и фамилия – Георгий Иванович Гончаренко (1877, Варшава – 1940, Латвия) учился в Полтавском кадетском корпусе, затем в Кавалерийской школе высшего офицерства в Петербурге, позже окончил Военную академию. В 1911 г. Гончаренко получил назначение в Ригу на должность начальника штаба Усть-Двинской крепости. С 1914 участник Первой мировой войны, его армия заняла города Галич и Львов, за что командующий был награжден двумя орденами святого Георгия. За годы службы в царской армии Георгий Иванович был офицером Генерального штаба, начальником штаба Гвардейского кавалерийского дивизиона, корпуса и командиром драгунского Архангелогородского полка.

В период Гражданской войны 1918 г. Гончаренко-Галич служил сначала в Киеве у Павла Скоропадского, а после того, как город занял Симон Петлюра, вынужден был перебраться в Одессу, а в апреле 1919 г. в Константинополь. Недолго пробыв на греческом острове Халки, он отправился во Владивосток, где находился приблизительно с 1919 по 1923 гг. в надежде разыскать жену и дочь, ещё не зная, что их уже нет в живых. При Временном правительстве Приамурской земской управы Галич был зачислен в резерв сухопутных и морских сил, здесь же в июне 1921 получил чин генерала.

С приходом в Приморье большевиков белый генерал, как и многие другие, эмигрировал из Владивостока и, совершив кругосветное путешествие, перебрался в Европу, а в сентябре 1923 вновь оказался в Риге. Прибыл он туда на корабле «Регина», который девять лет назад, в 1914 году, он, полковник Генштаба, задержал, когда судно, пытавшееся сняться с якоря, хотело уйти в Германию, и приказал переоборудовать его в плавучий госпиталь. И вот, девять лет спустя, корабль возвратил его, изгнанника, в порт приписки.

В Риге на протяжении 1920-30-х гг. Ю. Галич активно печатался в газетах и журналах («Сегодня», «Latvijas Karejvis») и издал около 20 прозаических и поэтических книг, рассказов, романов, философских этюдов, очерков, воспоминаний. В Латвии писатель провел большую часть эмигрантской жизни, здесь были изданы или переизданы почти все его произведения.

Во Владивостоке в ноябре 1920 г. Галич выпустил поэтический сборник «Орхидея. Тропические рифмы». Без преувеличения он был одним из самых популярных и читаемых авторов в нашем городе. Судить об этом можно по многочисленным разрозненным стихотворениям, которые печатались в периодике тех лет и сохранились до наших дней. Помещенные в один контекст, стихи свидетельствуют, что поэт широко использует прием романтического «двоемирья», позволяющий противопоставить мир реальный миру мечты. В 1922 г. в нашем городе увидела свет еще одна книга Галича – «Красный хоровод: эскизы», куда вошли маленькие рассказы, или этюды, как называл их сам автор. Естественно, обе книги сегодня библиографическая редкость.

Владивосток, май 2017


ПОСЛЕДНИЙ ОПЛОТ. «Отчет о деятельности Сибирской флотилии в 1921-1924 гг.»

* ПОСЛЕДНИЙ ОПЛОТ. «Отчет о деятельности Сибирской флотилии в 1921-1924 гг.», написанный её последним командующим – контр-адмиралом Г.К. Старком (1878-1950), – уникальный исторический документ, подробно описывающий не только действия флота на Дальнем Востоке в завершающий период Гражданской войны, но и историю белой Приамурской государственности, существовавшей в 1921-1922 гг. и ставшей последним очагом антибольшевистского сопротивления. Осенью 1922 г. Владивосток и другие порты Приморья покинули более 10 000 беженцев, а также чинов армии и флота. Дальневосточный исход стал завершающим событием «первой волны» русской эмиграции.

от Кириллова Елена Олеговна

кандидат филологических наук, доцент ДВФУ, старший научный сотрудник ИИАЭ народов Дальнего Востока ДВО РАН

Добавить комментарий

Войти через соцсети