Страшно было на всем пространстве России, где вдруг оборвалась громадная, веками налаженная жизнь и воцарилось какое-то недоуменное существование, беспричинная праздность и противоестественная свобода от всего, чем живо человеческое общество
И.А. Бунин, «Окаянные дни»
С 90-х годов XIX столетия на российском Дальнем Востоке начинают создаваться крупные отечественные фирмы, товарищества, компании, торговые общества, промыслы, развивается торговля, каботаж. Но из всех судов, заходящих в русские порты Дальнего Востока, преобладали иностранные: на Николаевском рейде в 1877 г. было 12 иностранных коммерческих судов, русских – два… Создание Добровольного флота отчасти решало проблему внутреннего и внешнего каботажа, однако регулярное сообщение с Россией и другими странами оставалось больной темой еще многие годы.
Режим порто-франко, действующий в крае почти 40 лет, позволял иностранному торговому капиталу проникать в российскую экономику, оживляя и стимулируя ее. Однако вопрос о порто-франко поднимался как на уровне местной прессы, так и в правительстве не один год. Дискуссии о плюсах и минусах режима не утихали много лет.
Наконец, 1 января 1901 г. правительство отменило этот режим. «Своевременно ли теперь закрывать порто-франко в Приамурском крае? Ответ – только отрицательный… Уничтожение порто-франко совершенно еще не своевременно и пагубно для населения… от закрытия его на практике можно ждать одних лишь отрицательных последствий, но отнюдь не положительных и благоприятных краю и государству в целом», – писал А.В. Даттан в своем «Историческом очерке развития Приамурской торговли», писал еще в 1897 г.
Однако ХХ век принес куда более глобальные проблемы и перемены, нежели недостатки таможенного законодательства: Русско-Японская война 1904-05 гг., первая буржуазно-демократическая революция, Первая Мировая война 1914 г.…
Февральская революция 1917 г., как казалось многим, принесет долгожданную стабильность и обновление. Уже в мае на Совещании по мореплаванию Министерство торговли и Промышленности рассматривало вопрос о вольных гаванях, «кои можно разместить для оживления торговли» в нескольких портах России.
Рассматривая вопрос о вольных гаванях, комиссия признала «наиболее целесообразным устройство не более одной или, в случае надобности, двух вольных гаваней в каждом из омывающих Россию морей». Обсуждая возможность устройства вольной гавани на Тихоокеанском побережье, комиссия пришла к заключению, что «возможно было бы устроить гавань во Владивостоке или в устье р. Амур».
Проект закона о вольных гаванях предполагал: «…выделить особую часть береговой и водной площади, которая будет признаваться вне государственной таможенной черты, устраиваться на казенные, общественные или частные деньги; вольную гавань можно устраивать на казенные, общественные или частные средства». Комиссия считала, что без участия и контроля таможенного надзора будут возможны следующие операции: «прием и отпуск судов загранплавания; выгрузка и нагрузка судов загранплавания; хранение товаров; производство ссудо-складочных и закладных операций; хранение товаров; промышленная переработка товаров; судостроение и ремонт судов; ввоз и вывоз привозных и отечественных товаров» и т.д.
Комиссия «признала необходимым сообщить на заключение всех биржевых комитетов и городских управлений» вопрос о возможном устройстве вольной гавани.
Владивостокская Дума отреагировала очень быстро: почти сразу после получения заключения комиссии было решено «возбудить ходатайство об устройстве в г. Владивостоке вольной гавани в первую очередь». Конечно, вольная гавань стала бы мощнейшим стимулом для развития промышленности и предпринимательства как в городе, так и в крае; статус «вольного города» позволил бы вывести Владивосток на новый уровень международных отношений.
Однако вопрос о вольных гаванях утонул в море восстаний, переворотов, дискуссий и митингов. Октябрьский переворот окончательно похоронил идеи свободы и демократии. Дальневосточная Республика просуществовала недолго, а Владивосток так и не стал вольным городом. Наступало новое время, и на много десятилетий он был закрыт.
Нельзя не процитировать М.И. Янковского:
«Да, наш край будет развиваться, и для этого его нужно заселять и заселять, и будет он богат, но в последующих поколениях, когда многие чистосердечно задуманные и добросовестно исполненные промахи, неизбежные в каждом новом деле, будут схоронены вместе с их творцами, и дорожка немного проторится».
В статье использованы материалы Российского Государственного Исторического Архива Дальнего Востока.