Но будь покоен, бард, цепями,
Своей судьбой гордимся мы
И за затворами тюрьмы
В душе смеемся над царями.
Ответ декабриста А. И. Одоевского на послание А.С. Пушкина в Сибирь
Каторга
После почти двухлетнего заточения в Петропавловской крепости братьев Николая и Михаила Бестужевых привезли в Читинский острог – место отбывания каторги. Острог уже заполнен до отказа осужденными единомышленника, друзьями.
Был декабрь 1827 года. К этому времени к некоторым узникам приехали их жены. Высочайшее разрешение на выезд к мужьям получить было нелегко. Пришлось дать подписку на согласие отречься от своих дворянских прав, согласие переносить все тяготы жизни наравне с мужьями. Один из пунктов обязательств предписывал: в случае рождения детей они будут записаны в заводские крепостные крестьяне. Фамилию отца иметь им запрещено. По замыслу царя она должна исчезнуть навсегда с прекращением рода.
Что собою представлял, по рассказам М. Бестужева, Читинский острог? «Итого 82 живых существа, втиснутые в небольшом деревянном здании, темнота, грохот цепей, топот снующих людей, споры, прения, рассказы о допросах, обвинения и объяснения – одним словом, кипучий водоворот клокочущей брызгами жизни.
Ели мы прескверно. От казны кормовых мы получали по 3 коп. ассигнациями и муку – 2 пуда в месяц на каждого, т.е. законное положение каторжников. В этот период нашего хаотического существования брата Николая занимала задушевная его мысль, запавшая в его душу с тех пор, как он посвятил себя морю.
Заветная мысль, преследовавшая его до последней минуты жизни, – упрощение хронометров. Следя за развитием мореплавания, он с прискорбием видел, что год от году крушение кораблей умножается, и главною причиною крушений была почти всегда неверность определения пункта корабля в критический момент крушения от неимения хронометра, который по дороговизне был доступен только богачам. Он замыслил упростить его и сделать всем доступным. Светская жизнь и служебные обязанности отвлекали его от опытов осуществить свою идею. Теперь времени было вдоволь, но недоставало средств. Он начал с устройства токарного станка, необходимого для устройства часов. С такими ничтожными средствами, посреди бесчисленных лишений и препятствий от праздных и любопытных зрителей, он сделал часы, соответствующие его идее. Комендант Лепарский, сочувствуя делу и ослабляя постепенно строгую инструкцию, позволил брату Николаю пользоваться инструментами».
Здесь все условия для сломления личности заключённых людей. Так рассчитывал царь. Но этого не произошло. Благородство и высокий моральный дух узников позволил им сохранить своё достоинство. В этих нечеловеческих условиях они образовали вместе с приехавшими жёнами единую семью.
Первое, что способствовало спасению узников, это то, что благодаря жёнам появилась возможность связаться с внешним миром. Им писать письма не запрещалось. В письмах к родственникам узники просили прислать всё необходимое для долгой жизни в Сибири. Они приехали сюда навсегда. Бедным подругам приходилось писать до 20 писем в день. Просили прислать всё: от газет и журналов до музыкальных инструментов, книги и целые библиотеки, то есть всё то, что необходимо человеку для высокоодухотворённой жизни.
Родственники, в большинстве люди богатые, ни в чём не отказывали. Присылали всё, в том числе и деньги. Так, А.Г. Муравьева получала от богатой свекрови и своего отца 40 тысяч рублей в год. Она построила себе дом, остальные жёны сняли помещения в деревенских домах, так как уже было известно о предстоящем переезде в Петровский завод.
Образовалась «каторжная академия». Среди узников были высокообразованные люди, специалисты во многих областях знаний. Все желающие могли прослушать курс лекций по интересующему предмету, могли изучить иностранные языки. Были одарённые музыканты, художники, нашлись любители-овощеводы и, конечно, всевозможные мастеровые: столяры, слесари, золотых дел мастера и др. Особенно повезло узникам, что среди них оказался превосходный лекарь – доктор Ф.Б. Вольф.
Когда было покончено с каторжными работами, в шахтах рудников приходилось выполнять «пустые работы».
Стали приезжать невесты узников. Первой появилась невеста И.А. Анненкова – Полина Гебль. 4 апреля 1828 года в Читинской церкви состоялось их венчание. Посаженым отцом стал комендант Лепарский, а посаженой матерью Н.Д. Фонвизина, приехавшая к мужу М.А. Фонвизину вслед за Полиной. Жениха и шаферов расковали перед входом в церковь. После венчания снова заковали и увели. Спустя некоторое время жениха привели к невесте в её маленькую квартирку. Ей, как и всем жёнам, разрешено встречаться с мужьями не более двух раз в неделю.
Вместе с А.И. Давыдовой, приехавшей к мужу В.Л. Давыдову, в Чите собралось восемь жён. Объединив усилия, они старались облегчить существование не только своим мужьям, но и их товарищам. Всё снабжение узников, почта шли через жён. К ним приходили обозы со всем необходимым. Жизнь каторги без этих отважных женщин просто немыслима, они стали неотъемлемой её частью. Для улучшения быта и питания создали артель. Деньги, полученные от родственников, складывались в общую кассу и тратились на всех поровну.
Приехав в Читинский острог, Н.А. Бестужев сразу же приступил к созданию портретной галереи соузников. Краски и все необходимые принадлежности благодаря стараниям А.Г. Муравьёвой уже имелись. Приходилось торопиться, так как 11 узникам истекал срок каторги и они уезжали. В апреле 1828 года им предстояло выехать на поселение, и к отъезду Николай Александрович закончил эту работу (сейчас портретная галерея находится в музее изобразительных искусств имени Пушкина).
Продолжение следует