Игорь Н. Петренко,
редактор и учредитель «Клуба Директоров»
Мы живем в очень непростые времена. События происходят с такой быстротой, что мало кто успевает осознать их вселенский масштаб. Немногие из нас понимают, что ждет Россию в ближайшие месяцы (не то что годы). Особенно когда ты находишься внутри некоего «информационного пузыря». В феврале 1917 года большинство россиян тоже не понимали масштаб событий. Мобилизация 1916-1917 годов вооружила отнюдь не самую патриотичную часть населения (лучшие уже были выбиты). И именно эта часть смертельно уставших от войны людей, массово дезертировавших с фронта (с оружием!), в конечном итоге и решила исход тех революционных событий. Впору начинать вести дневники, дорогие соотечественники!
Русь слиняла в два дня. Самое большее – в три
Василий Розанов
Поход генерала Иванова на Петроград
В ночь с 28 февраля на 1 марта Верховный главнокомандующий генерал М.В. Алексеев направил генерал-адъютанту Иванову телеграмму, копия которой позднее также направляется командующим фронтами для информирования их о положении в столице. По выражению историка Г.М. Каткова*, «вечером 28 февраля Алексеев перестал быть по отношению к царю послушным исполнителем и взял на себя роль посредника между монархом и его бунтующим парламентом. Только Родзянко, создав ложное впечатление, что Петроград находится под его полным контролем, мог вызвать в Алексееве такую перемену». По мнению Каткова, именно его изложение и интерпретация событий главным образом склонили высшее военное командование в лице генералов Алексеева и Рузского занять ту позицию, которая привела к отречению Николая II.
Если предыдущие сообщения о событиях в Петрограде, которые Алексеев направлял из Ставки главнокомандующим фронтами, довольно точно отражали хаос и анархию в столице, то в этой телеграмме Алексеев рисует совершенно другую картину. Он указывает, что события в Петрограде успокоились, что войска, «примкнув к Временному правительству в полном составе, приводятся в порядок», что Временное правительство «под председательством Родзянки» «пригласило командиров воинских частей для получения приказаний по поддержанию порядка», а «Воззвание к населению, выпущенное Временным Правительством, говорит о незыблемости монархического начала России, о необходимости новых оснований для выбора правительства…».
По мнению Каткова, телеграмма Алексеева явно имела целью приостановить какие бы то ни было решительные действия по вооруженному подавлению мятежа, которые мог бы предпринять генерал Иванов, которому были даны для этого все полномочия. Самим же Родзянко, по мнению Каткова, руководили одновременно честолюбие и страх: Родзянко был живо заинтересован в том, чтобы остановить экспедиционные войска генерала Иванова, которые он считал гораздо более многочисленными и сильными, чем это на самом деле было.
Вот как описывает прибытие генерала Иванова на станцию Дно А.И. Спиридович (начальник императорской дворцовой охраны):
«Узнали и то, что при нахождении генерала Иванова на станции прошло несколько поездов из Петрограда, переполненных пьяными солдатами. Многие из них своевольничали, говорили дерзости. Несколько десятков солдат были генералом арестованы. Многих солдат обыскали и нашли у них большое количество офицерских шашек и разных офицерских вещей, очевидно, награбленных в Петрограде. Генерал Иванов, по-стариковски, патриархально, бранил задержанных солдат, ставил их на колени, приказывал просить прощения, а арестованных увез со своим поездом. Все это, по рассказам очевидцев, носило довольно странный характер и производило смешное впечатление чего-то несерьезного, бутафорского».
Немногочисленный отряд генерала Иванова сам по себе до подхода воинских частей с фронта не мог приступить ни к каким решительным шагам. Далее Иванов направился во дворец, где императрица приняла его среди ночи. Александра Федоровна желала узнать, где находится ее муж, потому что по телефону не могла получить этих сведений. Именно там Иванов ознакомился с телеграммой Алексеева, в которой ему предлагалось «изменить тактику» ввиду предполагаемого восстановления порядка и законности в столице. Генерал решил придерживаться именно того способа действий, который он предложил императору при получении от него назначения, – не вводить войск в Петроград, пока обстановка не станет окончательно ясной. Далее, узнав, что к месту стоянки эшелона приближаются части, перешедшие на сторону восставших, Иванов решил возвратить состав в Вырицу. На станции Сусанино его эшелон загнали в тупик, а ему вручили телеграмму от комиссара Временного комитета Госдумы А.А. Бубликова следующего содержания: «По поручению Временного комитета Госдумы предупреждаю вас, что вы навлекаете на себя этим тяжелую ответственность. Советую вам не двигаться из Вырицы, ибо, по имеющимся у меня сведениям, народными войсками ваш полк будет обстрелян артиллерийским огнем». В ночь с 3 на 4 марта генерал Иванов выехал обратно в Ставку. На станции Дно он узнал от ее коменданта об отречении Николая II от престола, в Орше узнал об отказе от престола великого князя Михаила Александровича. 5 марта Иванов прибыл в Ставку, где «наставлял солдат служить верно и честно новому правительству, благодарил их за службу и, прощаясь, обнял и поцеловал в каждой роте одного солдата за всю роту».
1 марта 1917 года. Псков. В 19:05 царский поезд прибыл в Псков, где находился штаб армий Северного фронта под командованием генерала Н.В. Рузского; Николай II записывает в свой дневник:
«Ночью повернули со станции Малая Вишера назад, так как Любань и Тосно оказались занятыми. Поехали на Валдай, Дно и Псков, где остановились на ночь. Видел генерала Рузского. Гатчина и Луга тоже оказались занятыми. Стыд и позор! Доехать до Царского Села не удалось. А мысли и чувства все время там. Как бедной Аликс должно быть тягостно одной переживать все эти события! Помоги нам Господь!»
Генерал Рузский, согласно своим политическим убеждениям, полагал, что самодержавная монархия в XX веке является анахронизмом, и лично недолюбливал Николая II. При прибытии царского поезда в Псков генерал демонстративно отказался устраивать обычную церемонию встречи и появился лишь через несколько минут.
К прибытию Николая II генерал Алексеев направил из Ставки в штаб Северного фронта телеграмму для императора. Сообщив в ней о начавшихся в Москве беспорядках и забастовках, Алексеев доложил:
«Беспорядки в Москве, без всякого сомнения, перекинутся в другие большие центры России, и будет окончательно расстроено и без того неудовлетворительное функционирование железных дорог. А так как армия почти ничего не имеет в своих базисных магазинах и живет только подвозом, то нарушение правильного функционирования тыла будет для армии гибельно, в ней начнется голод и возможны беспорядки. Революция в России, а последняя неминуема, раз начнутся беспорядки в тылу, – знаменует собой позорное окончание войны со всеми тяжелыми для России последствиями. Армия слишком тесно связана с жизнью тыла, и с уверенностью можно сказать, что волнения в тылу вызовут таковые же в армии. Требовать от армии, чтобы она спокойно сражалась, когда в тылу идет революция, невозможно.
Нынешний молодой состав армии и офицерский состав, в среде которого громадный процент призванных из запаса и произведенных в офицеры из высших учебных заведений, не дает никаких оснований считать, что армия не будет реагировать на то, что будет происходить в России. Пока не поздно, необходимо принять меры к успокоению населения и восстановить нормальную жизнь в стране.
Подавление беспорядков силою, при нынешних условиях, опасно и приведет Россию и армию к гибели. Пока Госдума старается водворить возможный порядок, но если от Вашего Императорского Величества не последует акта, способствующего общему успокоению, власть завтра же перейдет в руки крайних элементов и Россия переживет все ужасы революции. Умоляю Ваше Величество, ради спасения России и династии, поставить во главе правительства лицо, которому бы верила Россия и поручить ему образовать кабинет».
Из Ставки телеграфировал адмирал Русин: «В Кронштадте анархия, военный губернатор Кронштадта вицеадмирал Р.Н. Вирен убит, офицеры арестованы».
Предполагалось, что переговоры с Николаем II о создании ответственного министерства будет вести председатель Временного комитета Госдумы Родзянко, который должен был перехватить императорский поезд на станции Дно, но по определенным причинам не смог этого сделать. Не приехал он и в Псков. В связи с этим переговоры с императором был вынужден вести генерал Рузский.
Как писал Г.М. Катков, «Когда императорский поезд пришел в Псков, императорская свита, да и сам император, считали, что они добрались до верного убежища, где распоряжается человек, располагающий почти неограниченной военной властью, которой по крайней мере сделает для злополучных путешественников все срочно необходимое и поможет императорскому поезду как можно скорее доехать до Царского Села». Ситуация, однако, оказалась совсем иной. О продвижении в Царское Село речь, по-видимому, не шла вообще. Разговор свелся к тому, что Рузский горячо доказывал необходимость ответственного министерства, а Николай II возражал, указывая, что он не понимает положения конституционного монарха, поскольку такой монарх царствует, но не управляет. Иными словами, передача власти правительству, которое будет ответственно перед парламентом, никоим образом не избавит его от ответственности за действия этого правительства. Единственное, на что император был готов пойти, – согласиться на назначение Родзянко премьер-министром и предоставить ему выбор некоторых членов кабинета.
2 марта 1917 года. Отречение
Еще в 23:30 1 марта, то есть до того, как Рузский в переговорах с императором добился желаемого, он попросил М.В. Родзянко о разговоре по прямому проводу. В ходе разговора Родзянко умолчал о том, что к тому времени в результате наметившегося раскола внутри Временного комитета Госдумы между октябристами и кадетами и растущего влияния Петросовета, и он уже не мог исполнять роль посредника между революционными силами и монархией. Уже 1 марта Временный комитет наметил состав будущего правительства во главе с князем Г.Е. Львовым, которому он был намерен передать свою власть.
По мнению Г.М. Каткова, в создавшейся ситуации отречение привлекало его как более достойное решение, чем положение конституционного монарха. Этот выход давал ему возможность снять с себя ответственность за те беды, которые, по его убеждению, неизбежно обрушатся на страну, как только управление перейдет в руки властолюбивых политиков, утверждающих, что пользуются народным доверием. Примерно в три часа дня царь принял решение об отречении в пользу сына при регентстве великого князя Михаила Александровича.
Поезд, в котором ехали представители Думы, запаздывал, и это дало членам свиты возможность обсудить с императором новое положение. Они спросили его, что он собирается делать после отречения в пользу сына, решение о котором император принял в 15:05. Он сказал, что уедет за границу и будет там жить до окончания военных действий, а затем вернется в Россию, поселится в Крыму и полностью посвятит себя воспитанию сына. Некоторые из его собеседников сомневались, чтобы ему это позволили, но Николай отвечал, что родителям нигде не воспрещают заботиться о своих детях. Все же какие-то сомнения зародились и у него, и он в первый раз откровенно обратился к личному врачу С.П. Федорову по поводу здоровья царевича. Царь попросил его искренне ответить, возможно ли излечение наследника, на что получил ответ, что «чудес в природе не бывает» и что в случае отречения наследнику, скорее всего, придется жить в семье регента. После этого Николай пришел к новому решению – отречься сразу и за своего сына, с тем, чтобы оставить его с собой.
2 (15) марта 1917 года в 23:40 Николай официально передал Гучкову и Шульгину Акт об отречении, который, в частности, гласил:
«<…> Заповедуем брату нашему править делами государства в полном и нерушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях, на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу <…>».
3 марта Николая II на перроне в Могилеве встретили генерал Алексеев и другие офицеры Ставки. Узнав из доклада Алексеева об отказе великого князя Михаила Александровича от престола, Николай II позднее записал в дневнике: «Алексеев пришел с последними известиями от Родзянко. Оказывается, Миша отрекся. Его манифест кончается четыреххвосткой для выборов через 6 месяцев Учредительного Собрания. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость! В Петрограде беспорядки прекратились – лишь бы так продолжалось дальше».
5 (18) марта 1917 г. исполком Петросовета постановил арестовать всю царскую семью, конфисковать их имущество и лишить гражданских прав. Через два дня – 7 (20) марта 1917 г. – в журнале заседаний Временного правительства №10 была сделана запись: «Слушали: 1. О лишении свободы отрекшегося императора Николая II и его супруги. Постановили: 1) Признать отрекшегося императора Николая II и его супругу лишенными свободы и доставить отрекшегося Императора в Царское Село». В заседании участвовали: министр председатель кн. Г.Е. Львов, министры: военный и морской А.И. Гучков, иностранных дел – П.Н. Милюков, путей сообщения – Н.В. Некрасов, финансов – М.И. Терещенко, оберпрокурор Святейшего Синода В.Н. Львов и тов. министра внутренних дел Д.М. Щепкин.
Император уехал в Царское Село в одном поезде с думскими комиссарами и с отрядом из десяти солдат, которых отдал под их начальство генерал Алексеев. Перед отъездом Николай II попытался в последний раз обратиться к войскам, это обращение более известно как «Последний приказ». Генерал Алексеев передал этот приказ в Петроград с некоторыми правками (см. ниже), однако Временное правительство под давлением Петросовета отказалось публиковать его.
8 марта новый командующий войсками Петроградского военного округа генерал Л.Г. Корнилов лично арестовал императрицу, в том числе – для предотвращения возможного самосуда со стороны царскосельского гарнизона. Генерал Корнилов отдельно настоял на том, чтобы караул царской семьи подчинялся штабу Петроградского военного округа, а не местному Совету.
Арестом царской семьи Временным правительством, по словам В.Д. Набокова, «был завязан узел, который был 4/17 июля в Екатеринбурге разрублен товарищем Белобородовым»…
Царь Николай II вместе со всей семьей и слугами был расстрелян в Екатеринбурге большевиками 17 июля 1918 г.
* Георгий Михайлович Катков (1903, Москва – 20 января 1985, Лондон) – историк русского зарубежья, философ, профессор Оксфордского университета. В 1921 году семья эмигрировала из Киева в Прагу. В 1947-1950 преподавал в Оксфордском университете. Особое внимание уделял Февральской революции и другим событиям 1917 года, о которых написал две книги. Бывал в Москве и встречался с Пастернаком.