Сегодня гость нашей исторической рубрики – Александр Дмитриевич Портнягин, доктор исторических и экономических наук, профессор Университета им. Джонсона и Уэйлса (США), которого судьба занесла во Владивосток всего на несколько дней. Нам было очень приятно узнать, что в Кисловодске, где он сейчас проживает, уже несколько лет действует театр-музей “Благодать”, основной тематикой которого, как и у нас, является тема Русского зарубежья.
В 1980-х годах, во время многолетней работы в архивах разных городов России над восстановлением дачи Шаляпина в Кисловодске и созданием первого музея на ее основе, исследователь Валентина Имтосими столкнулась с неизвестным именем, о котором с теплотой вспоминал Фёдор Иванович. Это была героиня Франции Анна Юрьевна Смирнова-Марли. Под этим именем она поселилась под сводами театра-музея «Благодать» в Кисловодске. В свою очередь, архивы Анны Марли, которые она передала уже нам вдвоем на Аляске, открыли имя другой героини Франции, Эльмесхан Хагондоковой, дочери царского генерала Константина Николаевича Хагондокова. Трудно назвать награду самого высокого достоинства в царской России, которой бы не имел этот человек. О забытом генерале и пойдет речь в этой статье.
Волей судьбы в один из приездов в Париж мы встретились с внуком генерала художником Константином Хагондоковым «третьим». Эта встреча положила начало большой и искренней дружбе, многочисленным беседам, во время которых выяснилось интересное обстоятельство. Как объяснил Константин, его отец Исмаил Хагондоков, много лет назад завещал сохранить объемистые мемуары генерала и передать их человеку, которого он узнает, когда придет время. И это время пришло.
Константин Николаевич Хагондоков родился 14 сентября 1871 года в Пятигорске. Отец – Ислам Хагондоков, офицер царской армии, уроженец кабардинского аула Кармово (ныне село Каменномостское, Кабардино-Балкария).
Чтобы жениться на русской дворянке, принял христианство с именем Николай. После гибели отца на Шипке во время Русско-турецкой войны мать осталась с четырьмя детьми. Мать, Александра Свищева, дочь русского консула в Китае. В 1877 году Константин был определен в Школу для сыновей убитых и раненых офицеров в Санкт-Петербурге. По завершении учебы он поступает в Константиновское артиллерийское училище, где и начинается его головокружительная карьера в царской армии. За храбрость и отвагу в боевых действиях от Дальнего Востока до западной границы России он был награжден многими орденами и медалями.
О бесстрашии Хагондокова ходили легенды. На протяжении всей своей военной карьеры, вплоть до получения звания генерала, никогда не отступал и никогда не проигрывал. Он не только стремился походить на своего кумира, полководца Суворова, но и служил образцом подражания в бою и в гражданской жизни. Сам царь не раз выказывал уважение к храброму горцу.
Знакомство с мемуарами генерала, написанными уже в 1950-х незадолго до его кончины, открыло перед нами живые страницы истории царской армии, ее славные и трагические будни, которые еще ждут своих исследователей. Он не был просто героем, коллекционирующим награды. Это был вдумчивый человек, каждый раз анализировавший создавшуюся ситуацию для того, чтобы принять правильное стратегическое решение.
Так произошло и с написанием мемуаров. Будучи уже в Париже и не имея в изгнании никаких записей прошлых лет, но сознавая необходимость оставить после себя важные мысли без всякой претензии на то, чтобы их когда-то воплотили в жизнь, он писал: «Воспоминания не ставят цель кого-то учить или обличать, а в целях сохранить для потомков хотя бы некоторые обрывки грандиозной картины жизни и быта царской Русской армии».
Константину не было еще 20 лет, когда, закончив Константиновское училище, он начал свою военную карьеру, или, по его словам, «бродяжничество», имея в виду постоянные переезды из одного края России в другой. Первый пункт приписки – небольшой губернский польский городок, где русские офицеры, в сущности, были чужими, хотя и не искали общества местных военных. Два года спустя он уже в Туркестане, откуда, уйдя в запас, был по собственному желанию зачислен запасным офицером в Охранную стражу КВЖД.
При отсутствии железной дороги на Дальний Восток России он в 1898 г. садится на пароход в Одессе и отправляется во Владивосток. Вместе с женой Елизаветой Бредовой, дочерью генерал-майора царской армии, и двумя дочками, одной из которых было два года, а другой – два месяца, проделал путь через Черное море, а затем – Средиземное и Красное, Индийский океан, Желтое и Восточно-Китайское моря. Сорок дней спустя молодая семья прибывает во Владивосток. Именно здесь, от Приморского края до Харбина и Порт-Артура, проявились его замечательные качества – воспитателя, администратора, отважного и находчивого командира. Он не только проявляет чудеса храбрости и смекали в отражении набегов хунхузов на места строек КВЖД, но и участвует в усмирении восстания Больших кулаков, известном на Западе как Боксерское восстание.
Вот как он описывает один из эпизодов защиты Харбина: «Части Охранной Стражи, входившие в состав Харбинского гарнизона, должны были в течение многих дней выдерживать осаду и отбивать атаки во много раз превосходящих сил китайцев. Только превосходство нашего оружия и боевая доблесть охранных частей дали возможность спасти Харбин от разгрома, а население его от зверства китайских банд. Приходилось быть начеку и днем, и ночью. Гарнизон выбивался из сил, проводя часто бессонные ночи».
Не успел Хагондоков окончить Академию Генерального штаба, куда успешно поступил и где был единственным слушателем с боевыми наградами, как грянула Русско-японская война. И снова наш герой на коне, в прямом и переносном смысле.
Хотя его батарею расформировали, ему удалось по прибытии на Дальний Восток встретиться со своими солдатами, которые с грустью вспоминали этот печальный факт и просили у него прощения за то, что не смогли сохранить свое подразделение.
Зависть многих сослуживцев постоянно сопровождала Хагондокова в армии, и, несмотря на это, благодаря выдающимся способностям, его продвижение по служебной лестнице было необычайно быстрым. Кстати, звание генерала он получил в 1915 г., хотя представляли его к повышению еще до начала мировой катастрофы.
По окончании Русско-японской войны, к которой у меня лично особый интерес, так как многие баталии происходили в моих родных краях, Константин Хагондоков дает свою оценку неудавшейся для России военной кампании. Он сравнивает эту войну с разрушительными последствиями Второй мировой войны для всей Европы, во время которой Германия, покончив с Чехией, Польшей, Бельгией, Данией, Голландией и Норвегией, поставила на колени Францию, «взяв из пятимиллионной армии два миллиона пленных, и в течение полугода богатую и сытую великодержавную страну обобрала до нитки и довела до нищеты». Что же касается результатов Русско-японской войны, то, несмотря на большие преимущества Японии, проистекавшие из географической приближенности к театру военных действий, «русская армия не была ни разбита, ни раздавлена, ни уничтожена, ни пленена».
Размышления Хагондокова о Русско-японской войне, высказанные по ее окончании, звучат актуально для многих войн, которые зафиксированы в нашей истории. «Удивительна русская армия!» – восклицает он и продолжает: «Вчера бежала в панике, неизвестно толком – почему. Сегодня одумалась, смеется и поет, соблюдая полный военный порядок. Завтра снова готова показать врагу, как Кузькину мать зовут». По мнению генерала, главное, что ей нужно – чтобы ею правильно руководили и не ставили в непонятно глупое до преступности положение. «Дайте ей хороших стратегов и приличную тактику, – уверен Хагондоков, – и она будет непобедима».
Хагондоков остро реагировал на то, что творилось в русской армии в период Русско-японской войны. Обсуждая все перипетии происходящих событий и боев русских войск в Маньчжурии, группа офицеров во главе с Константином Хагондоковым пришла к заключению, что слишком много времени армия тратила на муштру, на парады для показа; и очень мало практиковалась именно в том, что нужно для войны. В результате было решено создать тайное общество под названием «Общество Военного Обновления».
По возвращении Константина Николаевича в Академию Генерального штаба для продолжения учебы начальству стало известно о его причастности к тайному обществу. Ему грозило увольнение и даже суд. Однако дело приняло неожиданный поворот. Хагондоков пишет в своих мемуарах: когда военный министр явился в Царское Село и представил доклад, «Государь Император прочел проект устава нашего общества и сказал, что он совершенно согласен с мыслями этого общества и было бы очень хорошо, чтобы оно широко распространилось в армии». Однако по неизвестным до сих пор причинам «Общество Военного Обновления», не успев родиться, было распущено. Сработали еще более тайные силы русского общества, которые не были заинтересованы в проведении реформ русской армии.
Рассуждая о патриотизме, проблеме, остро стоящей в России сегодня, генерал Хагондоков утверждает, что «патриотична была только кадровая армия, воспитываемая русским, действительно патриотическим офицерством, в массе своей комплектуемым главным образом «кадетами».
Перелистывая тысячестраничные мемуары, понимаешь, насколько актуальными являются сегодня рекомендации, которые Константин Николаевич высказывал применительно к царской армии. По его мнению, образование офицерства должно было быть более тщательным. «На офицерство, – считает он, – надо было смотреть не в ущерб многим другим потребностям Государства в интеллигентных работниках, как на цемент народов Российской Империи, памятуя, что ежегодно в их государственно патриотичные руки передавалось на воспитание и обучение 200000 наиболее здоровых и сильных молодых людей».
Константин Хагондоков, имевший большой военный опыт, который связывал его с казаками, видел в них опору российского государства. Он пишет в своих мемуарах, что единственно, кому дорог порядок и «кто довольно мощен, чтобы его защитить, – это казаки». И он объясняет, почему: «они собственники своей войсковой земли и всех находящихся в ней богатств».
Во-первых, он отвергал название «Дикая дивизия», объясняя это главным образом тем, что слово «дикая» не только не передает истинный смысл и предназначение дивизии, но и часто оскорбительно для всадников, унтер-офицеров и обер-офицеров, которые верой и правдой служили русскому царю. Во-вторых, успехи этого удивительного военного формирования очень часто недооценивались собственными командующими, которые не подавали во время прошения о наградах. Ордена и медали не находили своих героев. В-третьих, они воистину были героями, которые наводили ужас во время ошеломляющих атак на противника, обращая его превосходящие силы в бегство.
«Да будет стыдно всем тем, – пишет в своих мемуарах Хагондоков, – кто, не зная работы и службы Кавказской Туземной конной дивизии, решается критиковать ее действия только на том основании, что им не понятно, как можно «диких» людей, не обученных и не муштрованных долгой службой в строю, вести против первоклассных войск на европейский театр!» «Тем более чести этим «диким», но храбрым войнам-добровольцам, – продолжает генерал, – отправившимся на австрийский (юго-западный) фронт всего лишь после месяца обучения и с честью дравшимся под командой Брата Императора (Михаила Александровича. – А.П.) рядом с знаменитой 12-ой кавалерийском дивизией и ни в чем ей не уступавшим.»
Декабрь 1916 г. Константину Хагондокову предлагают должность Петроградского градоначальника. В правящих кругах бытовало мнение, что в условиях народного брожения справиться с ситуацией может только решительный и энергичный человек, такой как генерал Хагондоков. На пути к этой должности осталось пройти аудиенцию с Государыней, которая была высокого мнения о Константине Николаевиче и находила его интересным собеседником. От своих близких друзей генерал Хагондоков узнает, что тайно, за ковром в приемной, где состоится встреча, будет находиться Григорий Распутин. От него в конечном счете и зависит окончательное решение. Накануне аудиенции Хагондоков имел неосторожность прямолинейно, как он это всегда делал, высказаться по поводу того, что если Распутин придет к нему на прием, то будет принят в порядке общей очереди. Об этом стало тут же известно любимцу Александры Федоровны, и прием закончился тем, что в январе 1916 г. Константина Николаевича назначают генерал-губернатором Амурской области, в которую в то время входили также Сахалин и Камчатка, и наказным Атаманом Амурского казачьего войска. Впоследствии все генерал-губернаторы, губернаторы и вице-губернаторы были свергнуты революционным народом. Константин Николаевич был единственным генерал-губернатором, который избежал этой участи. Более того, когда он покидал свой пост в декабре 1917 г., его провожали с почестями.
Подводя итог своей военной карьере, Константин Николаевич писал: «Я отходил три войны, пережил русскую революцию; во Франции дочь и три сына были во французской армии; еще четыре зятя тоже были в армии и участвовали в боях».
У Константина Хагондокова всего было восемь детей и девять внуков. Одна из дочерей – Эльмесхан (Гали) Хагондокова – стала героиней Франции. По словам самого Хагондокова, «Гали – славное продолжение Хагондоковых во Франции».
Отважный генерал царской армии Константин Николаевич Хагондоков почил вдали от Родины в возрасте 87 лет и был похоронен в 1958 году на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем.